Архив номеров Номер 10

Величайшее чудо Божие — ежегодное схождение Благодатного Огня на Святой Гроб Господень в канун Православной Пасхи, празднуемой в соответствии с александрийской пасхалией, когда службу совершает православный Патриарх, представляет собой поразительное доказательство величия Церкви Православной и истинности ее веры.

Небезынтересно сравнить восприятие Чуда Схождения Благодатного Огня российскими католиками XIХ и XXI веков.

В 1859 году госпожа Варвара Брюн де Сент-Ипполит, пребывая в Иерусалиме, присутствовала при схождении Благодатного Огня в Великую Субботу и описала это чудо в своем письме к духовному отцу своему, игумену Антонию, опубликованному под заголовком «Торжество Пасхи в Иерусалиме» в санкт-петербургском журнале «Странник» (апрель, 1860 год). В этом описании упоминается присутствовавший в храме Гроба Господня князь Иван Сергеевич Гагарин, перешедший в католичество в 1842 году и через год вступивший в орден иезуитов.

«В 10 часов утра, после обедни, наши православные на Гробе Господнем потушили лампады, а в церкви — все свечи.

Во всем городе и даже в окружности не осталось ни у кого и одной искры огня. Только в домах католиков, евреев и протестантов огонь не угасает. Даже турки следуют обычаю православному и в этот день тоже приходят в храм Гроба Господня. Я видела, как дети их держали в руках своих пучки свечей, и говорила с ними через переводчицу. С этими детьми были и взрослые.

В 12 часов пополудни двери храма были отворены, и собор полон народу. Все без исключения — старый и малый — идут в церковь. На переходе из Воскресенского храма в Кувуклию есть особенные места, где расположено несколько широких лестниц за решеткой. С этих возвышений открывается вид и на Воскресенский собор, и на Кувуклию. Греки в большие праздники предоставляют их русским дамам. По множеству народа мы с трудом пробрались туда. Кавас нашего русского преосвященного пришел и поставил нас на хорошие места. Толпами поклонников не только наполнены были все пять ярусов хор, но и на стенах, где только можно было сколько-нибудь держаться, везде сидели арабы. Один обратил на себя особенное внимание: он уселся на ручке большого канделябра перед иконой и еще посадил к себе на колени дочь свою, девочку лет семи, и все время оставался на своем месте. В храм набежали с гор бедуины с бритыми головами, женщины с нанизанными на голове и на носу деньгами и прикрытые белыми чадрами. С ними были и дети разных возрастов. Все это суетилось и хлопотало и нетерпеливо ожидало благодатного Огня. Между народом стояли турецкие солдаты и ружьями унимали волнующихся арабов. На эту пеструю картину смотрели с любопытством католические монахи и иезуиты, между которыми находился и наш русский князь Гагарин, 18 лет тому назад перешедший в латинскую церковь...

Торжественная минута приближается, у каждого невольно бьется сердце… Вот, наконец, луч солнца блеснул в отверстии над Кувуклией и осветил эту картину… Погода ясная, в воздухе жарко: весенний день Востока! Вдруг показалась туча и заслонила то самое отверстие, в которое луч солнца падал. Туча угрожала дождем и стояла над Кувуклией Гроба Господня. Я испугалась, мне показалось, что сейчас польет дождь на всю эту толпу, что уже не будет благодатного Огня и что народ от досады растерзает преосвященного наместника. Сомнение омрачило мое сердце, я стала укорять себя, зачем осталась. «Разве не довольно было для меня поклониться Гробу Господню? — думала я, — зачем было ожидать несбыточного явления?» И, размышляя таким образом, я все более и более волновалась. Вдруг в церкви все стемнело. Мне стало грустно до слез… я усердно молилась… Арабы начали кричать, петь, ударяли себя в грудь, молились вслух, поднимая руки к небу, кавасы и турецкие солдаты стали унимать их. Картина была страшная, тревога всеобщая. Между тем в алтаре начинают облачать наместника — не без участия в этом иноверцев. Клир помогает ему надеть серебряный стихарь, подпоясывает его серебряным шнуром, обувает; все это совершается в присутствии духовенства армянского, римского и протестантского. Облачив его таким образом, ведут под руку с обнаженною головою из Воскресенского храма между двух этих стен солдат, в предшествии нарядных кавасов до двери Кувуклии и запирают за ним дверь. И вот он один у Гроба Господня. Опять тишина. Облако спускается на народ крупною росою, досталось и мне на мое белое батистовое платье.

В передней комнате с обеих сторон Кувуклии есть в стенах круглые отверстия, через которые игумены и настоятели окрестных монастырей подают высокопреосвященному наместнику свечи. Нельзя себе вообразить ту минуту, когда затворяется дверь за наместником в Кувуклии… В толпе обнаруживается невольное благоговение. В ожидании знамения с неба все смолкают, но ненадолго… Вот опять беспокойство: кричат, мечутся, молятся, волнующихся снова унимают. Наша миссия была на кафедре над царскими вратами; мне видно было благоговейное ожидание преосвященного Кирилла. Взглянула я также и на стоявшего в толпе князя Гагарина. Лицо его мне хорошо было видно: оно выражало грусть, Гагарин пристально всматривался в Кувуклию…

Вдруг из бокового отверстия показывается пук зажженных свечей… В один миг архимандрит Серафим передает свечи народу. Вверху Кувуклии все зажигается: лампады, люстры… Все кричат, радуются, крестятся, плачут от радости; сотни, тысячи свечей передают свет одна другой. Суета… Арабы опаляют себе бороды, арабки подносят Огонь к обнаженной шее. В этой тесноте Огонь пронизывает толпы; но не было примера, чтобы в подобном случае произошел пожар. Общего восторга описать нельзя, изобразить картину невозможно: это чудо неизобразимое. После солнца — тотчас облако, потом роса и вследствие росы — Огонь. Роса падает на вату, которая лежит на Гробе Господнем, — и мокрая вата загорается вдруг голубым пламенем. Наместник необожженными свечами прикасается к вате, — и свечи зажигаются тусклым голубоватым пламенем. Зажженные таким образом свечи наместник передает стоявшим у отверстий лицам. Замечательно, что вначале от такого множества свечей в церкви — полусвет; лиц не видно; вся толпа в каком-то голубом тумане; но потом все освещается и Огонь горит ярко. Передав всем Огонь, наместник выходит из Кувуклии с двумя огромными пуками зажженных свечей, будто с факелами. Арабы хотели, по обыкновению, нести его на руках, но владыка от них уклонился и сам, как в тумане, прошел скорыми шагами из Кувуклии в Воскресенский собор. Каждый старался зажечь свою свечу от его свечей. Я была на пути шествия и тоже зажгла. Митрополит казался прозрачным; седые его волосы развевались по плечам; широкое его чело было без морщин, но лицо подернулось необыкновенной бледностью; весь он был в белом; два факела в его руках; глаза устремлены к небу; вдохновение горело в его очах. Народ видел в нем вестника небесного. Все плакали от радости…

Нечаянно я взглянула на князя Гагарина — вижу: у него градом текут слезы и радостью сияет лицо… Как с этим выражением в одном и том же человеке соединить его вчерашнюю проповедь на Голгофе, которую он произнес на французском языке и заключил так: «Теперь остается пожелать одного, чтобы мы все сделались католиками и покорились папе!» Вчера превозносил он преимущества римского исповедания, а сегодня, пораженный видениями небесной благодати, даруемой только Православию, льет слезы. Не есть ли это порыв преданной им веры, возбужденной общим восторгом? Не есть ли это поздний плод тайного раскаяния и отклик души некогда православной, но легкомысленно отпавшей от единой истинной и спасительной Церкви Христовой? Где же он, представитель искреннего своего убеждения? Там ли, на возвышении кафедры со словами поборничества за права папы, или здесь — в толпе народа со слезами на глазах, как с невольной данью родному чувству, призывающему его воздать Божие Богови».

Однако как же измельчал, опошлился и обезверился по сравнению с князем Иваном Гагариным по прошествии полтораста лет наш нынешний российский (греко-) католик! О слезах радости князя Гагарина, о порыве преданной им веры при созерцании им чуда схождения Благодатного Огня вряд ли уместно вспоминать, слушая размышления по прокатолическому радиоканалу «София» современного игумена-вероотступника Иннокентия Павлова:

«Что касается “благодатного огня” — как-то были вопросы и я об этом говорил, — ну действительно, есть такое благочестивое сказание, что откуда-то огонь исходит…. Действительно, в Кувуклию заходит иерусалимский патриарх и от лампады зажигает свечу, потом это дается народу, и как-то принято считать, что это откуда-то сошло с неба… Так что вот, собственно, чего мы будем заниматься мифотворчеством?» «Во всяком случае, больше как о чуде об этом говорят на уровне народных бабушкиных слухов, а не на уровне достоверных фактов…».

«Но ведь этот огонь не жжет!» — спрашивает у неверующего игумена обескураженный его словами радиослушатель. На что следует такой ответ: «Ну, бенгальский огнь тоже не жжет. Понимаете, дело все в том, что есть фокусы с самовозгорающимися свечами…. Видимо, здесь уже какой-то состав специальный применяется».

Однако другой дотошливый радиослушатель все-таки, видимо, не удовлетворяется таким материалистическим ответом о.игумена, от которого за версту несет совковым атеизмом, и вопрошает: «Вы знаете, вообще так считается, что в схождение Благодатного Огня на Гроб Господень не веруют только язычники и злостные еретики?» Но не так-то просто «просвещенного игумена» загнать в тупик! И на этот черносотенный и «мракобесный» вопрос дается весьма «прогрессивный» ответ: «Ну, считается. У кого считается? Не знаю. Считается, наверное, у злостных обскурантов…».

Вот так-то, господа интегристы, мракобесы и прочая «православнючая публика» (выражения игумена Иннокентия)!

Когда после Крестной смерти Спасителя иудейские первосвященники и фарисеи узнали от стражи о чудесном Воскресении Иисуса, то, как повествует евангелист, собравшись со старейшинами и сделав совещание, они довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали — Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня (Мф. 28, 11–15).

В явном чуде Воскресения Христова иудейские первосвященники ничуть не сомневались. Но, исполняя дела отца их диавола — человекоубийцы и отца лжи, они, во избежании невыгодной им огласки истины, заставили лгать и стражу, как ранее, не сомневаясь в воскрешении Лазаря, они все же положили убить его. Если сердце обращено на служение тьме, то даже явные чудеса, противоречащие этому диавольскому служению, просто объявляются «яко не бывшие», хотя негласно они, конечно же, признаются.

В настоящее время только еретики всех толков, откровенные враги Церкви Христовой дерзают отрицать или умалчивать об явном Чуде Схождения Огня.

Практиковавший до недавнего времени на радиоканале «София» игумен Иннокентий Павлов без всякого сомнения прекрасно знает об этом ежегодно совершающемся Чуде (о.игумен — «известный эрудит» и «профессиональный» церковный историк), но, несмотря на это радиоканальный проповедник лжет в угоду лелеемой им новой унии с Римом, уподобляется иудейским первосвященникам и христоборцам, веровавшим и трепетавшим от чуда Воскресения Христова, ибо и бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19).