Архив номеров Номер 19

http://regenta.livejournal.com/

Заскрипела первая наружная дверь темницы. Шум раздался ближе. Загремел другой замок, и вторая дверь заскрипела. Наконец отперли третью дверь, и послышались шаги, спускающиеся в подземелье. Сквозь щели последней двери блеснул огонь, ключ с визгом повернулся, несколько засовов отодвинулось, ржавые петли застонали, и яркий, нестерпимый свет ослепил отца Онуфрия. Когда он опустил руки, которыми невольно закрыл глаза, перед ним стоял Кирилл Фролов™. Сопровождавший его палач держал высоко над ним смоляной светоч. Фролов™, скрестив руки, глядел, улыбаясь, в лицо отцу Онуфрию, и зрачки его, казалось, сжимались и расширялись.
– Здравствуйте, батюшка, – проговорил он таким голосом, которого никогда еще не слыхивал о.Онуфрий, голосом протяжно-вкрадчивым и зловеще-мягким, напоминающим кровожадное мяуканье кошки, когда она подходит к мышеловке, в которой сидит пойманная мышь.
– Время милосердия прошло, – продолжал Фролов™ хладнокровно, – помнишь, как ты обещал мне быть миссионером?
Отец Онуфрий молчал. Страх парализовал волю, и из его горла его вырвался лишь тоскливый всхлип.
В темницу вошел секретарь с отпечатанным на принтере листком А4.
– Зачитывай донос, – приказал глава АПЭ™.
– Отец Онуфрий, – начал читать секретарь, – несмотря на проявленное к нему снисхождение, так и не удосужился заняться миссионерской деятельностью, крестил грудных младенцев без катехизации…
Палач стал раскладывать на столике блестящие никелированные инструменты.
– Как далеко наука продвинулась, – отметил Фролов™, – нанотехнологии, последние разработки. Тут уж, хочешь, не хочешь, а миссионером будешь.
– Отец Онуфрий, – монотонно продолжал секретарь, – ни разу не проповедовал на стадионе, не посещал православные ночные клубы, не выступал по телевизору…
– Ай-яй-яй, как нехорошо, – расстроился Кирилл Александрович™, – это уже саботаж. Что ж, вы, батюшка, творите?
Палач подошел поближе.
Без всякого предупредительного сигнала, если не считать легкого движения руки Кирилла Фролова™, в тело отца Онуфрия хлынула боль. Боль устрашающая: он не видел, что с ним творится, и у него было чувство, что ему причиняют смертельную травму. Он не понимал, на самом ли деле это происходит или ощущения вызваны электричеством; но тело его безобразно скручивалось и суставы медленно разрывались. От боли на лбу у него выступил пот, но хуже боли был страх, что хребет у него вот-вот переломится. Он стиснул зубы и тяжело дышал через нос, решив не кричать, пока можно.
Голос Фролова™ вдруг зазвучал мирно, непринужденно.
– Вы знаете, где находитесь, отец Онуфрий? – спросил он.
– Не знаю. Догадываюсь. В министерстве любви.
– А как вы думаете, зачем мы держим здесь людей?
– Чтобы заставить их признаться.
– Нет, не для этого. Подумайте еще.
– Чтобы их наказать.
– Нет! – воскликнул Фролов™. Голос его снова изменился до неузнаваемости, а лицо вдруг стало и строгим и возбужденным. – Нет! Не для того, чтобы наказать, и не только для того, чтобы добиться от вас признания. Хотите, я объясню, зачем вас здесь держат? Чтобы принудить вас к миссии. Вы понимаете, что тот, кто здесь побывал, не уходит из наших рук неизлеченным? Ассоциацию православных экспертов™ не беспокоят явные действия; мысли – вот о чем наша забота. Мы не просто наказываем попов, мы их исправляем, принуждаем к миссии. Вы понимаете, о чем я говорю?

http://kirillfrolov.livejournal.com/1512386.html#comments




В одной московской квартире жил некогда скромный подвижник Кирилл. Кирилл очень любил патриарха Кирилла и Владимира Владимировича Путина, вел блог в ЖЖ и даже иногда выступал по телевизору в прямом эфире. По примеру древних подвижников благочестия, творивших непрестанную молитву, Кирилл непрестанно повторял два слова: миссионерство и катехизация. Постепенно эти слова так вошли в плоть и кровь подвижника, что он уже не мог без них обходиться. Он приучил себя к тому, что во время каждого сердечного сокращения повторял: миссионерство, катехизация, миссионерство, катехизация… Братия стала считать его идиотом, но блаженный Кирилл ни мало этим не смущался, находя в поношениях братии велию пользу для души.
Прилежно подвизаясь, Кирилл был смущен помыслом: «Найдется ли и в самом большом городе да и во всей России святой муж, превзошедший меня в трезвении и миссионерском делании?» Лишь только он помыслил так, ему явился Ангел Господень и сказал: «Ты, Кирилл, по человеческой мере неплохо подвизался, для спасения души тебе недостает лишь одного: посрами нечестивого Джигурду в прямом эфире, и будет имя твое прославлено в человеках».
Ни мало не раздумывая, Кирилл направил свои стопы в Останкино. Звероподобен и ужасен был Джигурда, но не испугался его святой подвижник. С миссионерским пылом он послал Джигурду туда, откуда не возвращаются. Страшен был гнев безбожного Джигурды. Косматой рукою он схватил блаженного за фалды пиджака и повлек за кулисы. Кирилл кричал, плакал и взывал о помощи к протоиерею Всеволоду Чаплину, чтобы он не дал свершиться насилию, но последний настолько воспитал в себе бесстрастие, что на лице его не дрогнул ни один мускул. Джигурда долго бил блаженного за кулисами, но случилось дивное чудо – Кирилл вернулся из-за кулис без всяких следов побоев, лик его был светел и чист.
Так передали нам дивную повесть о житии исповедника Кирилла работники телестудии «Останкино». Повесть эта первоначально не была ими записана, но передавалась благоговейно от «Фабрики звезд» к «Дому-2». Я же, что принял от них, все предал письменной повести.