Богородица

Библиотека Cовременное обновленчество – протестантизм «восточного обряда»

Протоиерей Владимир ВОРОБЬЕВ
Единство Православной Церкви и искушение раскола сегодня


...В наше время с небывалой остротой стоит вопрос о месте Православия в сегодняшнем и завтрашнем мире. Можно сказать, что воинственные устремления против Православия разгораются с новой силой. Русская Православная Церковь получила долгожданную свободу и в обстановке политической и экономической катастрофы, последовавшей за падением коммунистического режима, должна не только выжить, но и восстановить свое почти полностью разрушенное бытие. Вместе с радостным и победным сознанием Торжества Православия в эпоху гонений нельзя не ощущать тлетворного дыхания злых сил, обступающих нас – своекорыстия, предательства, насилия и убийства, нравственного разложения, мафиозной преступности, духовного блуда, доходящего до отвратительного вида сектантства, оккультизма, колдовства и открытого сатанизма, которые беспрепятственно овладевают русской жизнью, бесстыдно и открыто бросая вызов вере в Бога, Церкви и христианской морали. Все более возрастает и воинствующая проповедь инославия на Русской земле, мешая вернуться заблудшему русскому народу в лоно Матери−Церкви...

Искушение, обозначаемое как революционно-реформаторское... отличается своей начальной потенцией. Если религиозный национализм возникает на почве борьбы за национальные интересы и стремится к отделению от церковной общности просто по национальному признаку (его не волнуют внутренние проблемы целостного церковного организма), если юрисдикционно-политические расколы порождаются борьбой за власть или какими-либо тактическими ошибками и погрешностями, то революционеров-реформаторов не устраивает весь наличный строй церковной жизни. В основании такого движения находится значительная и очевидная правда: наличная историческая действительность всегда имеет массу пережитков, нестроений, греховных злоупотреблений и несоответствий евангельскому идеалу. Более того, исторические наслоения, открывающиеся исследователю сегодняшней церковной традиции, зачастую свидетельствуют о регрессе духовной жизни, о неправильно понятом или забытом Предании Древней Церкви, о нововведениях, сделанных, например, в Киеве в поздние века под влиянием латинства, об искажающем церковную жизнь влиянии государства петровской эпохи и т. д. Пытливому взору ревнителя церковного благочестия является прямая связь современного духовного неблагополучия с искажениями, вкравшимися в церковную традицию. Очень часто эти искажения и злоупотребления бывают поистине ужасны. И вот интеллигентный священник, недавно получивший «власть вязать и решить» (часто это – неофит, вышедший из безрелигиозной среды и потому не имеющий достаточного духовного чутья), засучив рукава, погружается в работу. Его воспитанный в рационалистической самоуверенности ум рисует стройные проекты реформ, которые очистят и исцелят «больную» Церковь! Работа эта трудная, и казалось бы, увлекательная. Новоявленный «спасатель» Церкви быстро находит себе сподвижников, учеников и последователей. Им нужно пробиться сквозь мрак сегодняшней рутины к светлому победному будущему... До боли знаком этот пафос революционера, его утопии, психология, методы борьбы и т. д. Можно опасаться, как бы и в Церкви не встретить теперь своего рода маленьких эсеров, меньшевиков, большевиков, маленьких лениных, а потом и сталиных. Работа и борьба их захватывают. Быстро, наспех пишутся новые теории, создаются группировки, печатные органы, своя полуподпольная партийная жизнь. В Церкви нет партий, партийных ячеек, но их назначение могут выполнять братства, миссионерские приходы, общины-семьи. И вот возникают новоявленные – полупартийные братства. У них теперь своя жизнь, своя подготовка, своя борьба за «правое дело». Если они будут гонимы, это еще лучше – они станут героями, исподведниками, их дело, считают они, все равно победит. Они уверены, что объективные законы работают на них, что их противники обречены. Что это? Бред сумасшедшего? Галлюцинации из недавнего прошлого?! Увы, все это снова у нас на пороге. У них нет настоящей христианской духовной жизни. Духовная аскеза, известная нам из Предания, им не нужна. Мы имеем дело с революционной идеологией на христианской почве, облаченной на сей раз в священнические рясы. Духовный большевизм без обсуждений осуществляет свою программу. Впрочем, и во многих других «деталях» этот образ поразительно точно передает настроения и поведение новых революционеров-реформаторов церковной жизни.

«Стойте и держите предания» (2 Сол. 2, 15), – говорит нам апостол. У реформаторов отсутствует чувство Предания Церкви, хотя именно знамя Предания развивается над их учреждениями. Они ссылаются на Предание Древней Церкви, мнят себя харизматиками и дерзость свою отождествляют с дерзновением древних святых. В действительности, они революционеры-мечтатели, которые во имя будущих воздушных замков беспощадно рушат и топчут народные святыни, во имя маленькой группки своих последователей пренебрегают многомиллионным народом Божиим, считая его «неполными членами Церкви»! Поневоле вспомнишь холодное и презрительное фарисейское слово: «Но этот народ невежда в законе, проклят он» (Ин. 7, 49).

Но Предание Церкви – это не первые три-пять веков, а все то, что вошло в церковную сокровищницу за почти двухтысячелетие ее истории. История же Церкви – это история жизни Тела Христова, Богочеловеческого таинственного и сложного организма, который питается благодатию Божией и утверждается подвигами святых. Сколько мучеников с глубокой древности и до недавнего времени проливали свою кровь и отдали свою жизнь за Церковь Христову! Кто сосчитает молитвы и труды преподобных, созидавшие церковную жизнь и продлившие саму историю этого мира! Неужели зря они умирали в лагерях и тюрьмах, зря трудились? Неужели они не знали Христа, не чувствовали, чего ждет от них Церковь?

Есть реальная история Церкви, таинственная жизнь которой познается через духовное Предание, наследие и духовное преемство святых. Страшно все это подменять утопическими схемами, рационалистическими экстраполяциями в первые века. «С точки зрения Православия нет другой Церкви, нельзя создавать другую Церковь, нельзя ее заново возродить как «свою», – говорит отец Иоанн Мейендорф и продолжает: «Существует особый соблазн духовный – сектантский. Это – то, что они (сектанты. – Сост.) стремятся и мечтают о создании какой−то идеальной общины, где все будут святыми. Такой церкви нет, и никогда не будет, и никогда не было» (Прот. Иоанн Мейендорф. Православная Церковь в современном мире. М. ПСТБИ. 1994). Страшно воображать себя богословом, пророком, харизматиком, когда не умел понять рядом с тобой живших праведников.

Вряд ли были когда-нибудь в истории Церкви три года, за которые открылись бы тысячи храмов и 200 монастырей, при самой удручающей нищете церковного народа. Не является ли это чудо свидетельством удивительно интенсивной жизни нашей Церкви, действия благодати Божией в ней! И как тяжело слышать приговор Матери-Церкви из уст того, кто недавно только получил от нее дар священства, а теперь, объявляет себя обладателем пророческой харизмы, вещает, что «живое» – это только то, что делает он, только оно и будет жить! Все же, что вне поля его деятельности, обречено умереть или превратиться в православное гетто.

Духовная слепота, нечувствие к окружающей духовной жизни, неспособность критически оценить самих себя и свою деятельность, – вся эта духовная паранойя становится уделом реформаторов. Они не понимают, что все их рационалистические начинания, проникнутые гордыней, могут привести только к расколу, к новым страданиям Церкви и ее чад. Они хотят и готовят раскол, который будет «спасать Церковь» или создаст новую «живую Церковь». Все это с некоторыми отличиями уже было в истории, и если вспомнить ее уроки, то можно с большой уверенностью сказать, что будет дальше.

Церковь не может быть ответственной за то, что в нее входят люди, склонные к прельщению, одержимые духом гордыни. Но Церковь может испытывать их прежде, чем давать им священный сан, и может позаботиться о том, чтобы не так легко им было прельщать ищущих Бога, но ничего еще не знающих и потому попадающих в сферу их влияния людей. Все проблемы, которые стоят в церковной жизни сегодня, которые являются удобным предлогом для деятельности раскольников, необходимо вслух обсуждать в Церкви. Реформаторская деятельность тоже должна быть обсуждена и оценена Церковью, и должно звучать церковное свидетельство истины, ведь одно из самых главных свойств и призваний Церкви в этом мире – свидетельствовать истину...

Необходимо создать дееспособную литургическую комиссию из специалистов, которые действительно чувствуют Церковное Предание и дорожат им... компетентно объясняя, что так же невозможно сейчас отказаться от церковнославянского языка, как и отказаться от древних икон. Это ни в коей мере не умаляет необходимости работать над текстом, делая его понятным современным людям, исправляя трудные места в древних переводах. Но легко показать, что масляная натуралистическая живопись вместо древних икон, так же как романтическая полифония в итальянском стиле вместо древнего церковного пения, нисколько не подняли духовную жизнь в Русской Церкви. Скорее наоборот! Точно так же все внешние реформы – языковые, литургические, общинно-приходские, катехизические и другие – сами по себе ничего не дадут для повышения уровня духовной жизни, но только вызовут разногласия, расколы, потерю единства. Второй Ватиканский Собор, проведший в жизнь Римско-католической церкви революционные литургические реформы, привел к величайшему кризису католицизма, когда 40 процентов духовенства сняли с себя сан. Напротив, подлинный подвиг духовной жизни сам собой рождает духовное творчество, которое легко облечется в необходимые новые формы, не вызывая ни у кого протеста. Весь исторический опыт Церкви учит тому.