Библиотека Cовременное обновленчество – протестантизм «восточного обряда»

Уже неоднократно обсуждавшаяся книга священника Александра Борисова «Побелевшие нивы», которая получила надлежащую оценку как православного духовенства на богословской конференции «Единство Церкви» (1994 г.), так и Предстоятеля Русской Православной Церкви, не осталась уникальным изданием, где откровенно протестантские идеи высказывает автор, облаченный православным священным саном. И вот комсомольская газета, известная всей стране своей пропагандой растления, оповестила читателей о том, что «одним из бестселлеров (!) стала книга архиепископа Михаила Мудьюгина "Русская православная церковность второй половины XX века", выпущенная Библейско-богословским институтом им. протоиерея Александра Меня» ("МК". 28.12.1995).

Этот «бестселлер» заштатного архиепископа повторяет большинство идей, содержащихся в «Побелевших нивах», хотя написан более убогим языком, часто напоминающим словесный стиль отчетов и инструктажей советских райкомовских секретарей по идеологии. Приведем лишь несколько выдержек из книги. Вот какие меры, «способствующие большей молитвенной воодушевленности» (так и просится добавление «трудящихся масс». – Н.К.), предлагает архиепископ Михаил Мудьюгин:

«Мы отметили лишь некоторые отрицательные черты богослужебной практики РПЦ... Приходится с горечью признать, что в этом направлении делается совершенно недостаточно, если делается что-либо вообще... Развитие в светлом... направлении возможно путем, прежде всего, общецерковной воспитательной работы и ряда несложных организационных мероприятий... Ряд систематических общецерковных мероприятий, проводимых сверху и воздействующих на всю массу православных христиан... Конечно, нужна систематическая разъяснительно-воспитательная работа, направленная к прекращению в храмах праздной суеты и болтовни. Эта работа должна вестись... путем бесед, проповедей, персонального воздействия на наиболее злостных нарушителей... Немалую положительную роль могут сыграть понижения в служебном положении... и в некоторых случаях даже наложение штрафов. Вся эта воспитательная и административная работа не должна быть пущена на самотек, необходим неусыпный контроль... Следует основательно задуматься над необходимостью облегчить физические условия пребывания молящихся за богослужением. Целесообразно было бы принять следующие меры... Осуществление этих и, возможно, иных несложных мероприятий будет поощрять молитвенные устремления всех посетителей храма, резко снизит усталость и, следовательно, потребность в праздных разговорах и в передвижении во время богослужения. Необходимо еще раз подчеркнуть, что, хотя упомянутые меры, несомненно, увенчаются успехом.., однако существенный эффект может быть достигнут только в результате мероприятий, проводимых централизованно в общецерковном порядке и сопровождаемых четко налаженной инспекцией, которая, с одной стороны, контролировала бы их неуклонное выполнение, а с другой – не ограничиваясь церковно-административной деятельностью, постоянно призывала бы...» (С. 59–61).

Однако не только изящная советская «словесность» отличает книгу архиепископа Михаила Мудьюгина. При чтении некоторых ее страниц создается впечатление, что с тобой говорит советский пропагандист по атеистической работе с населением, ловко разоблачающий «всевозможные агиографические легенды и сказания» (именно так высокопреосвященный владыка именует жития некоторых святых), «культовые извращения» и тех церковных деятелей, которые «идут на поводу у народного "злочестия"» (С. 28, 30). Создается впечатление, что его высокопреосвященство просто списал некоторые страницы своей книги из брошюр по «научному атеизму» двадцати-тридцатилетней давности. Например, «творения житийной литературы не обошлись без надуманных, фантастических "басен"» (С. 74).

Архиепископом Михаилом Мудьюгиным отвергается как «уродливая форма» благочестия и молитвенное обращение к великомученику и целителю Пантелеимону в случае болезни, к святителю Николаю при опасностях водного путешествия, а обращаться к святому Моисею Мурину для преодоления «блудного наваждения» могут, по его мнению, только «суеверные женщины» (С. 80).

Тут православный архиепископ с рационалистических (а точнее, атеистических) позиций отрицает многовековой мистический опыт Церкви, засвидетельствованный церковным преданием, многочисленными чудесами и текстами соответствующих молитв [1].

И уж совсем нелепым выглядит следующее утверждение владыки Михаила: «Молитвенная активность, обращенная к святым, естественно приводит к уменьшению, охлаждению, а то и полному исключению душевной обращенности к Богу» (С. 81). Опять тот же баптистский арсенал «доказательств» ненужности молитвенного призывания святых, в коих «дивен Бог», что и в книге о. А.Борисова.

С тех же протестантских позиций, вошедших в свое время и в учебники по научному атеизму, владыка Михаил «доказывает» якобы несостоятельность «апокрифического предания» об изображении евангелистом Лукой Пресвятой Богородицы, сокрушаясь, что эта «легенда» «преподносится со многих амвонов священниками, которым лень и равнодушие к духовному состоянию паствы позволяет насыщать проповедь... подобного рода измышлениями» (С. 91).

Ну и, конечно, много гнева обрушивает его высокопреосвященство на православное богослужение, которое, по мнению маститого архиерея и кандидата технических наук, вызывает «беспросветный мрак в душах тех посетителей храма, которые вместо устремления ума и сердца к Богу скучают и томятся от кажущегося бесконечным монотонного, непонятного клиросного чтения» (С. 44).

Так что же, спрашивается, тогда заставляет маяться несчастных в этом «беспросветном темном царстве бессмысленности и анахронизма»? А уж церковнославянский язык, используемый в богослужении, заштатный архипастырь определяет как «одно из сатанинских ухищрений», да еще «наиболее мощно действующих»! Тысячу лет церковнославянское богослужение являлось спасительным для многих поколений православных людей, не подозревавших о коварстве лукавого, навязавшего непросвещенным свое «мощно действующее ухищрение», кое во второй половине ХХ века «разоблачит» архиерей Михаил Мудьюгин!

В конце своего сочинения о «вреде» русской православной церковности архиепископ делает весьма многозначительный для носителя апостольской преемственности вывод: «Спасение остается возможным для христиан разных конфессий...»

Нет, не случайно сей «архиерейский бестселлер» нашел такой благожелательный отклик как у выступающих по «Христианскому церковно-общественному каналу» священников-обновленцев, так и на страницах растленной комсомольской газеты.