Богородица

Актуальные статьи

В защиту церковнославянского языка

11.02.2022
Священник Сергий Чечаничев

«Сказую бо вам тайну великую: яко диавол толикую зависти мает на словенский язык, же ледве жив от гнева; рад бы его до щеты погубил и всю борбу свою на тое двигнул, да его обмерзит и в огиду и ненавист приведет. И што некоторые наши на словенский язык хулят и не любят, да знаеши запевно, яко того майстра действом и рыганием духа его поднявши творят. А то для того диавол на словенский язык борбу тую имает, зане же ест плодоноснейший от всех языков и Богу любимейший!»

Преп. Иоанн Вишенский.
 

В последнее время в православных печатных изданиях и на интернет-форумах было опубликовано уже несколько работ, которые вызвали весьма жаркие дискуссии о целесообразности изменения языка русского православного богослужения, проще говоря, о замене церковнославянского языка в богослужении на современный и всем понятный русский язык.

Мне, как православному человеку, который более пятнадцати лет является прихожанином Церкви Святых Первоверховных апостолов Петра и Павла в Шуваловском парке Санкт-Петербурга, очень бы хотелось разобраться в проблеме необходимости изменения богослужебных текстов и соответственно высказать свою точку зрения, по этому, как оказалось, болезненному вопросу. Когда у меня возникли сомнения относительно того, имею ли я право выступать со своим мнением, которое оказалось совершенно противоположным мнению некоторых облеченных духовным саном лиц, то мой духовный отец указал, что это не только долг, но и обязанность каждого православного человека – выступать на защиту сложившихся святоотеческих традиций и благословил выход в свет этой статьи.

На протяжении всей весьма горячей полемики в интернете меня постоянно одолевала одна и та же мысль: что же движет этими моими братьями и сестрами во Христе и даже священниками и диаконами, которые во что бы то ни стало, настаивают на проведении реформ и изменении текстов богослужебного языка? Что порождает мотивацию их совсем не кротких просьб, а настойчивых требований, в которых иногда проглядывает даже некоторая одержимость?

В своих выступлениях многие из них утверждают, что радеют за изменение языка богослужения ради любви к ближнему, а также из-за сострадания к немощным братиям и сестрам, не способным понять и познать Слово Божие на незнакомом и непонятном им церковнославянском языке. Но тогда я спрашивал себя: ведь я тоже не знаток церковнославянского языка, мне также бывали, да и до сих пор бывают непонятны некоторые, если не сказать больше, богослужебные тексты, молитвы, псалмы. И по главе из Евангелия и Апостолов я ежедневно – более десяти лет, читал в современном русском переводе, а утренние и вечерние молитвы, каноны, акафисты и кафизмы из Псалтири – напечатанными обычным русским алфавитом.

И только в последние два года, по милости Божией, сподобился читать богослужебные тексты в Храме и молитвенные правила с главами из Евангелия на церковнославянском языке. Как бы получив это познание в дар от Господа – не обучаясь специально.

Почему же у меня всегда вызывало такое резкое неприятие всякое выступление о необходимости языковых реформ? Почему от мысли о том, что во время домашней молитвы или богослужения в Церкви молитвы «Царю Небесный...», «Достойно есть...», Символ Веры, «Отче наш...», «Не имамы иныя помощи...», «Взбранной Воеводе...», 50-й и 90-й Псалмы будут произноситься переведенными на современный русский язык, меня бросает в дрожь и перехватывает дыхание? Так, как будто у меня хотят отнять что-то очень дорогое и святое для меня – отца, или мать, или брата, или сына, или Родину. Почему для меня язык церковного богослужения является таинственной святыней, для познания которой необходимо прилагать определенные усилия в надежде на то, что Господь по своей неизреченной милости, будет понемногу, по мере моего духовного возрастания приоткрывать таинственную завесу и поможет мне постичь полноту этой святыни. И почему другие могут присваивать себе право ставить сам вопрос о радикальных реформах языка? Причем делать это самочинно не предъявляя чьего-либо благословения, я уже не говорю о благословении почитаемых в народе старцев.

Итак, одни объясняют это любовью к ближнему. Но разве ради любви к одному ближнему возможно наносить рану другому? Некоторые говорят о том, что у человека, пришедшего в Церковь, должно быть право выбора. Но тогда кто защитит права тех, кому дорог язык церковнославянского богослужения? Ибо священнослужитель, который «защищая права» одних, будет осуществлять церковную службу на современном русском языке, неизбежно будет попирать право других – молиться на церковнославянском. И потом, разве можно предоставлять «право выбора» на жизненном пути – малым детям, которые не имеют ни знания, ни опыта практической жизни или хозяйствования? Думаю, что нет. Ибо они выберут, то, что полегче и попроще, а совсем не то, что в настоящий момент требует необходимость, т.е. то, что наиболее верно и правильно в первую очередь с точки зрения духовно-нравственного обоснования.

Так и в церковной жизни новоначальные христиане являются «малыми детьми», которые не имеют духовного опыта – опыта духовной брани и борьбы со грехом, опыта преодоления страданий и искушений, опыта поражений и побед над собою, над своим вечно кричащим «Я». И особенно это касается нашей современной интеллигенции, пораженной такими опасными для души болезнями, как самомнение, всезнание и высокоумие. Такие люди всегда будут осуществлять свое право выбора не в сторону нравственно наилучшего и, следовательно, богоугодного дела, а в сторону более целесообразного, более удобного (комфортного) для них, а значит более облегченного действия. И таким образом «целесообразный» прагматизм неизбежно будет пытаться подавить выработанное в Церкви веками – «нецелесообразное» и не комфортное нравственное начало, а точнее сказать – основу.

Если говорить образно, то, как мне видится, современное богослужение осуществляется на языке духа и воли, а нам предлагают перевести его на литературный язык – язык чувственности, язык души, т.е. подменить язык любви языком производственных отношений. Но в таком случае прихожане, начнут выстраивать свой внутренний мир не на духовной, а на душевной – на чувственной основе. И главная задача – стяжание Духа Святаго – останется для них не выполнимой из-за отсутствия самостоятельной внутренней духовной работы. Ибо в этом случае духовный труд будет подменен трудом душевным. А опыт православной жизни показывает, что если человек не будет осуществлять именно духовной работы над самим собой, то даже переведенное на современный язык богослужение, впрочем, как и евангельские тексты, останется для него непонятным. Он будет слушать богослужение, но не услышит его, будет смотреть в евангельские книги, но не увидит в них главного, ибо сердце-то останется непросветленным, не озаренным силою своей внутренней веры.

Что мешает новоначальным христианам, о которых так пекутся ревнители языковых реформ, самим обратиться к словам Христа. Разве то множество изданий Евангелия, которыми буквально завалены все иконно-книжные лавки, по крайней мере, в Санкт-Петербурге, написаны на славянском языке? Кто мешает им читать по заповеди Отцов Церкви ежедневно по главе из Евангелия и Апостолов и осмысливать и задавать вопросы священникам, касающиеся Евангельских событий изложенных на русском языке, а не самого языка? Разве для человека, который ежедневно читает Евангелие даже на современном русском языке, могут быть непонятны события, передаваемые на языке славянском, которые читаются во время богослужения? Беда в том, что большинство из этих людей и на русском языке ничего не читают и не будут читать, если внутренне всем своим сердцем, всем существом не устремятся и не уверуют в Господа нашего Иисуса Христа, как в своего личного Спасителя. И не могут и не смогут они понять евангельских текстов, потому что и содержание книг Святого Евангелия, и богословское содержание богослужебных текстов гораздо сложнее для понимания, чем сам церковнославянский язык. Так что дело совсем не в языке, а в нежелании устремления к Богу. В нежелании искать причину проблемы в себе, перекладывая и списывая ее на внешние обстоятельства.

А еще одна проблема состоит в том, что в некоторых православных храмах больше внимания уделяется административному управлению, нежели духовному окормлению паствы. Я хочу подчеркнуть это только, как один из фактов церковной жизни, который совершается на наших глазах, нисколько не умаляя того значения, которое несут своим служением священники таких храмов, ибо по силам с каждого трудящегося на Его ниве, спрашивать будет Господь. Но оказывается, что сегодня мало быть просто служителем или исполнителем треб. Ибо как раз в таком положении очень легко можно впасть в искушение и возложить вину за недостаточное количество прихожан в храме также на внешние обстоятельства, («на немощную паству» или на «непонятный язык»), а не искать причину нестроения внутри себя. Но пастве-то нужен не административный работник, а «пастырь добрый», который готов положить душу свою за «овец» своих.

Замечательно говорил об этом почивший митрополит Сурожский Антоний: «Мне недавно сказал один архиерей, что с рукоположением дается власть: епископ властвует над священниками, священник – над народом. Я ответил: “В таком случае ты ничего не понял”. Я воспитывался мальчиком на Востоке, мой отец был консулом в Персии, и я помню громадные пустыни... Мне представляется бесконечная даль, бесконечное небо и посреди этого маленькая группа существ – десяток овец и пастух. Вокруг и дикие звери, и другие опасности, что угодно. Пастух такой же уязвимый, как и эти несчастненькие животные. Разница между ними такая: он готов жизнь за них отдать. Мне кажется, все пастырство в этом заключается. Не в том, чтобы учить (конечно – учить тоже), но чтобы люди знали – ты живешь для них».

Теперь еще о книгах. В настоящее время в каждой церковной лавке продаются также и книги, толкующие и объясняющие и всенощное бдение, и Божественную литургию, изданные на современном русском языке. Но кто из тех новоначальных, которые жаждут перемен, пытался через них понять и войти в церковные службы? Думаю, что таковых, крайне мало, а то и вообще нет. Потому что человек, который осознал и принял красоту, певучесть и гармонию молитвы на Божественном церковнославянском языке, ни за что не променяет этот язык на какой-либо другой.

Также в лавках продаются «Православные катехизисы» различных изданий, толковые молитвословы, учебники и самоучители церковнославянского языка. Книги церковного Предания, Древние Патерики также переведены на русский язык и вполне доступны православным людям. Нужно только не лениться, а потрудиться над собой, над своей ленивостью и своим болезненным своеволием.

В подтверждение к высказанным мной мыслям приведу вступительное слово из небольшого карманного самоучителя церковнославянского языка:

«Церковнославянский язык был создан для того, чтобы славянские племена могли на нем возносить молитвы Богу и чтобы на это языке прозвучала для них слово Божие – Священное писание. Он возник при переводе текстов Библии и богослужебных книг, которые сделали в IХ веке святые Кирилл и Мефодий со своими учениками. В основе церковнославянского языка лежит один из южно-славянских диалектов. Но он обогащен многими элементами строения и лексики тогдашнего византийского языка. Церковнославянский язык никогда не был разговорным языком, это священный, сакральный язык православной церкви, милостью Божией и подвигом святых братьев просветителей Кирилла и Мефодия дарованный славянским народам. Церковнославянский язык является общим для всех православных славянских церквей, хотя и имеет сравнительно небольшие особенности у различных народов: сербский, русский, болгарский... (такие разновидности называются – изводами). В течение более чем тысячелетнего существования он в основе своей остался неизменным – зная современный церковнославянский язык, можно читать старинные книги. Церковнославянский язык для нас родной и близкий, его надо не столько учить, сколько узнавать. В среде русского языка церковнославянский язык долгое время выполнял роль высшего стиля, не будучи по-сути каким-то иным языком. Наши предки в обыденной жизни пользовались древне-русским, а в молитвах, при написании житий святых, в поучениях, в летописях, даже в официальных грамотах и других документах – церковнославянским. Поэтому перевод церковнославянских текстов, особенно богослужебных, на современный русский язык не есть собственно перевод, но попытка кощунственного переведения их из области священной в область бытовую, разговорную, просторечную, путем снижения стилей этих богодухновенных текстов.

Церковнославянский язык никогда не был разговорным, но зато был и остается языком живым, поскольку на нем молятся и прославляют Бога православные во всем мире. Он постоянно пополняется новыми богослужебными, житийными и другими текстами. В наше время нам необходимо глубокое понимание того, что церковнославянский язык есть один из рубежей Православия, на которого ополчается дух отступления, апостасии, стремящийся, после того, как не удалось физически уничтожить Церковь, свести ее к уровню обычных человеческих организаций. Отказ от церковнославянского языка – предательский отказ от безценного дара Божия всем, имеющим счастье принадлежать к славянским православным Церквям...» [1].

Очевидно, что среди людей пришедших в последние годы в православные храмы, немало людей пораженных духом модернизма. И вот едва переступив пороги храмов, они требуют в срочном порядке изменения укоренившихся тысячелетних традиций в угоду собственному своеволию и даже скорее собственному бунтующему сердцу. Среди тех, кто из числа служителей Церкви выступает со словами о необходимости языковых реформ, мы также не найдем ни одного старца или опытного священника. Все больше это молодежь, недавно пришедшая в Церковь, – молодые священники, молодые диаконы, а то и вообще семинаристы. Ну, представим, что в древний монастырь явилась сотня людей. И едва они переступили порог этого монастыря с тысячелетней историей и традициями, в котором молились, подвизались и обрели надежду на спасение миллионы людей, как сразу же потребовали изменения его уставов. Справедливо ли это?

Я совсем не против переводов богослужебных текстов на современный русский язык, но лишь для того, чтобы переводы эти выступали как подспорье, как помощь для изучения и понимания службы и молитв на церковнославянском языке вне храма и никак не касались самой установленной русскими подвижниками благочестия и сформированной в веках богослужебной традиции.

Только вот между переводом для изучения и понимания и требуемым «реформаторами» изменением тысячелетней богослужебной традиции все-таки видится большая разница.

Наш замечательный поэт А.С. Пушкин писал о том, что: «Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В ХI веке древний греческий язык открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность.

Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей».

Здесь следует заметить, что современник великого поэта, святитель Московский Филарет (Дроздов) предупреждал о том, что следует «признавать сообразным с высочайшей мыслью и то, чтобы стихия церковная не была низводима в театральную». И также он утверждал, что церковнославянский язык «не есть произведение обыкновенной учености, но плод апостольской ревности святых Кирилла и Мефодия».

И в этом смысле нашим новоявленным «реформаторам» следовало бы осознать отличие действа священного, т.е. есть посвященного Богу, от действа обыденного. И может быть как-то по-новому осмыслить свои попытки низвести церковное на светский (мирской) уровень и тем самым разрушить преграду между священным и обыденным. И постараться осознать, что человек, взявший на себя ответственность за изменение русской богослужебной традиции, должен быть по действу апостольского служения либо выше святых равноапостольных Мефодия и Кирилла, либо уж по крайней мере равным им. Кто же из служителей Церкви может так смело сегодня заявить о себе? Оказывается, что возомнившие себя таковыми в нашей Церкви сегодня есть.

Все сие говориться не в стремлении к осуждению людей, которые желают изменить язык традиционного русского богослужения, но в попытке понять и разобраться, в чем кроется их изначальная ошибка, от которой идут все последующие ошибочные аргументы о необходимости языковых богослужебных реформ.

Первая из ошибок, на мой взгляд, та, что они считают возможным изменить богослужебные тексты при помощи интеллектуальной деятельности, но не апостольского труда. А еще мне думается, что если православный человек руководствуется словами Евангелия, о том, что «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог» (Ин.1.1), то в этом случае «Слово» изначально имеет вполне определенный священный смысл. Оно занимает место, находящееся в центре бытия, и человек в этом случае всего лишь оказывается служителем Слова. Но если рассматривать язык, т.е. слово, только, как инструмент общения между людьми, то, безусловно, с практической точки зрения человек, становиться обладателем права осуществлять выбор инструмента для своей производственной деятельности. Однако тогда в центре бытия оказывается не Бог-Слово, а человек и, следовательно, воля Божия будет неизбежно подменяться волей человека. И именно отсюда может возникнуть мотивация, пойти по пути более легкому и примитивному – изменять внешние обстоятельства, но не себя, угождать человекам, но не Богу. И в этом, на мой взгляд, кроется основная ошибка «реформаторов». Они рассматривают слово (язык), как инструмент и отсюда идут все их последующие ошибки. И здесь уместно задать вопрос: если бы они рассматривали язык, как Святейшее Слово, поднялась ли тогда у них рука на это Слово или нет? Разве не от Господа мы все получаем на этой земле? В том числе и язык, на котором тысячу лет молились наши предки.

В этом смысле всем нам надо понять и принять тот основной факт, что Азбука Святого Кирилла была внушена ему свыше от Господа, как молитвенный текст. Это даже не надо доказывать. Стоит только взять в руки азбуку церковнославянского языка и прочитать:

Аз Буки Веди (Я грамоту (буквы) ведаю (знаю)
Глаголь Добро Есть (Говори (проповедуй): «Добро есть!»)
Жевете Зело Земля (Живи земля совершенно)
Иже И Како (Иже как Иисус)
Людие Мыслете (Люди мыслите (проникнитесь))
Наш Он Покой (Он – Господь наше Пристанище)
Рцы Слово Твердо (Прореки: Слово – Господь Иисус Христос – Твердыня)...

Дальнейшая расшифровка молитвы более сложна и требует более серьезной подготовки к ее пониманию, но и сказанного достаточно, для того, чтобы те, у кого не «каменное» сердце, смогли увидеть в этой Азбуке молитву, как дар Божий. И понять, что через таинственное схождение Святаго Духа первоучителям словенским Святым Кириллу и Мефодию был открыт Божественный (символический) смысл буквичных имен.

Славянская азбука состоит не просто из красивых буквиц. Кроме того, что каждой из букв было дано свое наименование, эта азбука представляет собой «ключ» к Книге Жизни – Священному Писанию. И эта Божия грамота дает самую полную возможность услышать или прочитать то, что Господь счел нужным открыть нам о происхождении Вселенной, Земли и человека и о его месте в замысле Творца.

Имяслов буквицы тесно связан с ее символами – графическим изображением. Если внимательно всмотреться, то можно заметить, что в основу изображения букв положены треугольник (символ Святой Троицы), крест (символ Крестных мук Господа и Его Воскресения), круг (символ Полноты, Покоя, Царствия Божия).

Вместе имя и знак каждой буквы – приближают нас к тайне Спасения рода человеческого Господом Иисусом Христом и указывают и указывают, в чем состоит это главное дело в жизни каждого христианина [2].

Церковнославянский язык есть величайшая драгоценность, есть дар, вверенный нам Богом и нашими великими боголюбивыми предшественниками – строителями и устроителями Святой Руси. Разве не Россия сегодня является последним оплотом Православия и хранительницей дарованного ей Богом языка, который изначально пришел на Русь, как язык богообщения, язык молитвы.

Есть такое понятие в Православии, как намоленная икона. И я думаю, что вполне уместно провести аналогию между намоленным поколениями наших предков церковнославянским языком и такой вот намоленнной столетиями иконой. И отсюда можно сделать вывод, что церковнославянский язык, как и святые иконы, должен являться святыней для любого православного человека. А нам, вместо того, чтобы славить и восхвалять повсеместно ее красоту и повсеместно пользоваться ею, предлагают в угоду человекам, отказаться от этой святыни.

И, на мой взгляд, это есть не просто попытки реформы языка, это есть очередная и, надеюсь, неосознанная попытка людей, страдающих высокоумием, тщеславием и самомнением, изгнать из центра бытия Бога и поставить туда – «высшую ценность» – человека. Но такое уже было в русской истории в самом начале ХХ века. И чем закончилось известно. Поэтому я считаю своим долгом совершенно искренне и по братски предупредить наших новоявленных «реформаторов»-русификаторов об опасности, к которой они следуют. Аминь.

 
Сергей Чечаничев, г. Санкт-Петербург, октябрь 2008 г.
 

Примечания:

1. «Кратчайший начальный самоучитель церковнославянского языка». Изд. «Центр Православного просвещения», г. Торжок.
2. О.А. Сергеева. «Азбука Святых Кирилла и Мефодия для славян. Учебное пособие». СПб., 2008 г.
 
 
 
Источник


Голосование за статью

 /  Не понравилась  -  ...

Комментарии:

Владимир 01.05.2022 в 09:13:10

В дополнение к моему предыдущему комментарию от 1 мая 2022: Однако, как прочитал недавно, есть заповедь о том, чтобы не влезать в глубины сатанинские, а держать то, что есть. Вот и церковно-славянский язык следует держать, как данное нам, и не отступать. Дальнейшее разрушение РПЦ зависит от самих православных архиереев, иереев, монахов и мирян. Те же, кто поддаётся по корысти, честолюбию или ещё по каким своим слабостям навлекают гнев Божий на всю страну и весь народ, но главным образом, на себя: ибо горе тому, через кого соблазны приходят. Стоит вспомнить конец Иудин.

Владимир 01.05.2022 в 08:33:38

За попытками отказаться от церковно-славянского языка явно просматривается деятельность тех же сил, которые привели к отказу от латинского в богослужениях католиков на Западе (и в целом к потере доверия населения на Западе к католической церкви). К чему это привело? К тому, что значительная часть католиков вообще покинула католическую церковь (как мне рассказал знакомый ирландец в 2015 году его родители прекратили ходить в католическую церковь, в богослужениях в Ирландии стали участвовать менее 10% населения, а за 10 лет до этого было 90%), а некоторые группы католиков ушли в раскол, перестав участвовать в богослужениях католической церкви и вместо этого пришли петь на церковно-славянском, который они наряду с латинским считают сакральным языком, в православные храмы, при этом не переходя в православие. Этому я сам был неоднократным свидетелем. 

 Мне представляется, что деятельность этих сил в России многократно увеличилась после распада СССР, она осуществляется планомерно и последовательно, с чётко поставленными задачами. Уверен, что в этой деятельности принимает самое активное участие Ватикан, который сам и разваливает христианские основы католической церкви и христианское сознание населения. Но и православие в России находится не только в последние 30 лет под мощнейшим напором разлагающих его организованных сил. Достаточно посмотреть на масонский столб на площади в Троице-Сергиевой Лавре, чтобы понять, с какого времени идёт разложение руководства РПЦ.

Илія Житомирскій 19.03.2022 в 08:27:32

Полностью согласенъ съ авторомъ статьи. Какъ человѣкъ, живущій въ діаспорѣ, могу сказать, что русскій языкъ за богослуженіями ни къ чему. Въ лучшемъ случаѣ, русскій языкъ за границей используется какъ бытовой. Въ худшемъ случаѣ, второе и дальшія поколѣнія уже перестаютъ его понимать, не говоря о томъ, чтобы говорить на нёмъ, если же родители не отдаютъ своихъ чадъ въ русскоязычныя приходскія школы. Итакъ, получается, что русскій языкъ - это языкъ ограниченныя части населѣнія. Слѣдовательно, незачѣмъ служить на нёмъ. По-этому, Р.П.Ц.З. служитъ на церковнославянскомъ и традиціонномъ англійскомъ Библіи King James. Я всегда, чувствовалъ нутромъ, что что-то не такъ, когда я слышалъ богослужебные тексты на русскомъ (или современномъ англійскомъ), но авторъ всё толково объяснилъ. Онъ далъ словарь моимъ чувствамъ. Многая Лѣта!

Дмитрий 13.02.2022 в 19:43:46

"Всякое место где возглашается Истина - свято! Истина же глаголет Церковнославянским". 

"Церковнославянский язык от Бога или от человеков? Скажем от человеков, люди камнями побъют, поелику доподлинно известно, что от Бога, через Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия. Скажем от Бога, тогда почто и на что меняем? Что скажем? Не знаем? Тогда что мы здесь делаем?" 
P.S. Человек, воспитанный Церковнославянским, матом ругаться не сможет, по причине отсутствия таких слов в языке, в силу его духовного источника в полном соответствии с одним из законов духовной жизни - "Дух исходит через Слово".

Сергій 11.02.2022 в 14:50:40

Прошу простить меня за орфографические ошибки в прошлых комментариях.
С момента первой публикации этой статьи проходит всё больше и больше времени, но обозначенная проблема по-прежнему актуальна. Если заглянуть на официальный сайт Московского Патриархата (http://www.patriarchia.ru/db/document/4018995/), можно видеть, что создаваемые на церковнославянском языке новые богослужебные тексты публикуются, как правило, в современной гражданской графике. Если же обратиться к Интернет-страницам Московской Духовной Академии, то отрадно читать новые публикации, изучающие “памятники христианской традиции (в первую очередь славяно-русские)” (https://publishing.mpda.ru/index.php/word-and-image/), однако, в других проектах МДА (Киностудия МДА БОГОСЛОВ, Портал “Академія Вѣры”) мне не удалось найти упоминания о церковнославянском языке, только фрагменты молитв. Возможно, я плохо искал. К слову, значительное число научных публикаций, посвященных церковнославянскому языку и древней славянской книжности, издаётся под патронажем католических учебных заведений.
К сожалению, всё это создаёт предпосылки, чтобы церковнославянский язык постепенно перешёл в разряд исторических артефактов, а вместо единого языка сложилось множество национальных диалектов, использующих национальные алфавиты.
P.S. И это произойдёт тем скорее, чем громче мы будем клеймить внешних врагов, не интересуясь, например, в каком падеже стоит название буквы “буки”? в каком числе? где впервые встречается написание “боукы”?

Ксения 11.02.2022 в 10:47:28

О недопустимости перевода Богослужения с церковнославянского на русский язык решительно и аргументированно писал архимандрит Рафаил Карелин, борец с церковным модернизмом и неообновленчеством. К несчастью, сколько сейчас таких священников, которые пропагандируют "розовое", "комфортное" Православие, "христианство без напряга"... Архимандрит Савва Мажуко, протоиереи Алексий Уминский, Павел Великанов, диакон Илия Коккин, наш печально известный одесский протоиерей Вячеслав Рубский - их статьи полны смешанного с сиропом яда.
Укрепи, Господи, верных Твоих!

Сергій 07.06.2016 в 15:00:19

Уважаемый Владиміръ Юргановъ! Писать можно и въ дореформенной орѳографіи. Нельзя лишь дважды вступить въ одну и ту-же рѣку. Въ замѣчаніи моемъ я посѣтовалъ, что “языкъ Церкви отданъ на попеченіе спеціалистовъ-филологовъ, а вокругъ процвѣтаетъ “любительская лингвистика”, разумѣя грамматику, лексикологію, фонетику и другие раздѣлы церковнаго Славянскаго языка. Съ любительской-же лингвистикой, полагаю, Вы многократно сталкивались и сами. Такъ, на мой взглядъ, считать названіе буквы “слово” стоящимъ въ винительном падежѣ – одно изъ ея проявленій, хотя само по себѣ “рьци слово тврьдо” звучитъ красиво.

Сергій 06.06.2016 в 22:08:01

Уважаемая Наталия Ефимовна!
Сердечно благодарю Вас за комментарий, достойный большой и глубокой статьи. Также прошу прощения за полемический задор. Я нисколько не сомневаюсь, что названия большинства букв славянской азбуки имеют духовный смысл, который издревле раскрывается в многочисленных азбучных молитвах. Слова мои касались лишь того, что число и порядок букв в обеих азбуках менялись, поэтому нельзя искать закономерность там, где она не заложена. Кроме того, я поторопился возвести преграду между литературным языком русских старообрядцев и удержавших глаголицу хорватов-католиков. Действительно, если сравнить, например, “Bukvar staroslovenskoga jezika glagolskimi pismeni za citanje crkvenih knjig” (svećenik Ivan Berčić, 1860, Praga) со средневековыми глаголическими рукописями, то видно стремление автора приблизить орфографию “Букваря” к орфографии кириллических книг XV–XVI вв. И Ваши слова о положительной роли книг на позднем древнеславянском языке киевского типа в борьбе против латинизации службы и литературы у хорватов-католиков – ценный аргумент в полемике с теми, для кого история славянской книжности в Западной Руси связана лишь с трудами Ивана Федорова, а все остальное воспринимается как абсолютное зло. Такой взгляд, к сожалению, тоже имеет место в наши дни. И это уже самым непосредственным образом относится к защите церковнославянского языка.
Наверно, разговор об изводах церковнославянского языка – это разговор и о различных взглядах на церковнославянский язык, его историю, прошлое и будущее. Вслед за Вами я позволю себе привести большую цитату из монографии академика Н.И. Толстого “Литературный язык у сербов в XVIII веке” (цит. по “Славянское и балканское языкознание. История литературных языков и письменность”, М., Издательство “Наука”, 1979):
“Появление первых русских школ у сербов справедливо считается той датой, когда в церковном обиходе, а в значительной мере и в обиходе гражданском, древнеславянский (церковнославянский) язык сербского образца был заменен древнеславянским языком русского образца. Следует при этом отметить, что в сознании сербов и в их практике XVIII в. этот факт не осознавался как замена одного языка другим, а лишь как принятие другого варианта того же языка, имеющего более широкое распространение и ведущего к объединению со всей остальной культурной сферой Slavicae Orthodoxae. То же отношение наблюдалось и в других южнославянских православных землях и у восточных славян. Как два языка – церковнославянский сербского и церковнославянский русского образца – позже в XIX в. трактовал их Караджич, и то скорее преследуя полемические цели, признавая при этом русский образец церковным (а не светским) языком сербов и не выступая против такого положения” (конец цитаты).
Родившийся на Сербской земле Никита Ильич выступает горячим защитником исторического единства церковнославянского языка. Его работа, его терминология – это полемика с иной точкой зрения, которую, мне кажется, необходимо знать, дабы ясно представлять себе, что может грозить нашему церковнославянскому языку, который язык в XVIII веке действительно был единым языком православных славянских народов. Что случилось потом? Приведу слова из книги “патриарха” славистики Иосифа Добровского (Josef Dobrovský, 1753–1829) “Slovanka. Zur Kenntniß der alten und neuen slawischen Literatur, der Sprachkunde nach allen Mundarten, der Geschichte und Alterthümer” (1814, стр. 245–246): “Wie kam es aber, daß die heutige Serbische Sprache der alten fast weniger ähnlich ist, als die Russische? Antwort: die Russen schnitten nach und nach die alte Serbisch-Slawonische Sprache nach dem grammatischen Leisten der ihrigen zu, liehen ihr Wörter und Ausdrücke nebst neuern Bedeutungen, die die alte in den ältesten Handschriften noch wenig oder gar nicht veränderte Slawonische Sprache nicht hatte, nicht kannte. Und doch wird der Serbier das dem Russen Unverständliche in der Slawonischen Sprache oft sehr glücklich aus der heutigen Serbischen erklären können.” (конец цитаты).
Приговором литературному славяносербскому языку звучит первый договор о единстве сербохорватского языка – Венское литературное соглашение (Вена, 28.03.1850).
Позволю себе привести несколько пунктов:
“1. Jednoglasnice priznali da ne valja miješajući narječja graditi novo kojega u narodu nema, nego da je bolje od narodnijeh narječja izabrati jedno da bude književni jezik; i to sve a) zato što nije moguće pisati tako da bi svaki mogao čitati po svojem narječju; b) zato što bi svaka ovakova mješavina, kaono ti ljudsko djelo bila gora od kojeg mu drago narječja, koja su djela božija, a c) i zato što ni ostali narodi, kao npr. Nijemci i Talijani, nijesu od svojih narječja gradili novijeh, nego su jedno od narodnijeh izabrali te njim knjige pišu.
2. Jednoglasnice smo priznali da je najpravije i najbolje primiti južno narječje da bude književno; i to a) zato što najviše naroda tako govori, b) što je ono najbliže staromu slovenskomu jeziku a po tome i svjema ostalijem jezicima slovenskijem.” (конец цитаты).
Пункт 2b) “Соглашения” перекликается со словми Й. Добровского. На волне национального романтизма “церковнославянский язык русского образца” был вытеснен сначала из светской литературы, а затем стал постепенно вытесняться и из богослужения. Возможно ли повторение подобного в наши дни? К сожалению, да. Только вместо церковнославянского языка в науке и культуре будет русский литературный язык. Есть и еще одно явление, о котором необходимо сказать. Представление о “церковнославянском языке русского образца” как о сугубо русском (а значит, сугубо локальном) явлении потихоньку культивируется в Интернете. В качестве “правильного”, “чистого” славянского языка для гурманов выдается некий искусственный язык, создаваемый на основе старославянского языка. Пока это только малораспространенная забава для светских интеллектуалов, но одна из видимых задач – отделить наследие святых равноапостольных Кирилла и Мефодия от Православной традиции. Да не будет.

Владимир Юрганов 06.06.2016 в 12:57:02

Ceргiй пишет:
/// К сожалению, приходится видеть странное равнодушие к церковнославянскому языку как раз среди наиболее активных защитников традиционного Православия. Язык Церкви отдан на попечение специалистов-филологов, а вокруг процветает “любительская лингвистика”, не способная защитить наследие святых равноапостольных братьев, равно как знахарское снадобье не способно уберечь от болезни. ///
Очень странно это слышать, ГДЕ богослужение, которое ведется на церковно-славянском языке, отдано на попечение специалистов-филологов? Может быть я что пропустил? Нельзя же всерьез говорить о кочетковцах, ибо их микроскопическое количество, и никто им воли не давал.
Далее. "знахарское снадобье" (нормально называемое "народное средство"), значит не способно лечить, а химические лекарства, внедряемые фармакологическими компаниями, лечат? Или все же это в первую очередь товар, и люди должны считать себя больным, дабы поддерживать этот бизнес? Очень сомнительное сравнение в отношении языка богослужения. Хотя мне тоже не нравится точечное употребление слов в старой орфографии. В том числе и слово Сергiй. Или уж полностью пишите в старой орфографии или в новой. Слово "мир" нормальный человек способен осознать, какое значение использует автор. Или уж совсем на глупеньких ориентировано это кокетливое употребление слова "мiр"?

Наталия Афанасьева 04.06.2016 в 14:12:56

Уважаемый Сергий! Позвольте мне ответить на Ваши замечания.
Об связном тексте славянской азбуки.
На основании упомянутого исследования Н. С. Демковой и Н. Ф. Дробленковой можно сказать следующее. Имена славянских букв – начальные слова древнейших азбучных актостихов, названных «азбучными молитвами». Есть предположение, что некоторые из них, напр. акростих «Аз есмь всему миру свет…», относятся к глубокой древности и принадлежат авторству самого Кирилла Философа (с. 45, с. 49). Есть доказательства, что первые списки этого акростиха были глаголическими (с. 41). Есть гипотезы ученых (Ф. В. Мареш, Е. И. Георгиев), что даже сами названия славянских букв произошли из азбучных молитв-акростихов (с. 46, с. 51). В некоторых списках акростиха «Аз есмь всему миру свет…» имеются стихи на все без исключения буквы славянского алфавита (с. 35), подчас очень искусные (как ответ на Ваше утверждение, что некоторые буквы не могут стоять в начале слова!). Это говорит о повсеместной и древневшей в славянском мире традиции рассматривать буквы славянского алфавита как связный текст богословского, апологетического и молитвенного содержания. Но Вы скажете, что нигде не упомянуто о связном тексте, составленном на основании самих букв. Однако, даже если такового нет, то его непременно следовало бы создать, ибо он сам собою напрашивается и подразумевается. Не случайно о нем писали как об очевидном явлении такие авторитетные слависты, как покойная ныне Н. П. Саблина. Ведь речь идет именно об акростихе, в основание которого положены наименования славянских букв, расположенных по алфавиту. Что такое акростих, или краегранесие? Это текст, который можно и дóлжно читать по первым буквам его стихотворных строк. Византийские акростихи заключали в себе связные тексты или имена гимнотворцев и т.д. Особняком стоят акростихи, построенные на основании греческого алфавита. Однако, в славянском алфавите ситуация уникальна, - в отличие от греческого, здесь каждая буква имеет свое имя, выражающее определенное понятие. Почему бы не прочитать этот акростих по именам славянских букв? Да ведь это и не могло быть иначе! Вы возразите, что не все имена букв составляют связный текст. Да, не все. Но и славянская цифирь не включает всех букв! Вы говорите о каких-то грамматических несоответствиях, - прочитайте рукописи хотя бы XV-го века, - вы найдете в них столько подобных несоответствий! И тут не грамматическая форма важна, а именно семантика слова, его значение. Вы требуете жесткой схемы, не терпящей пробелов, а перед нами не схема, а модель, основанная на традиции, если хотите, - образ мыслей. Поэтому я совсем не исключаю, что именно буквы славянского алфавита как таковые представляют собою связный текст.
Об изводах.
Сначала уточним терминологию.

Понятия “книжнославянский”, «древнеславянский» и “церковнославянский» отождествила не я. Это отождествление имеется, в частности, в монографии акад. Н. И.Толстого, который говорит, что это единый наднациональный литературный язык всех православных славян, функционировавший с IX в. почти до конца XVIII века. В свою очередь, не совсем ясно, чтó Вы подразумеваете под понятием «книжнославянский тип древнерусского литературного языка». Если имеется в виду язык Священного Писания и богослужения на Руси, - это одно. Если же речь идет о языке памятников древнерусской письменности, так или иначе включающих в себя церковнославянские элементы, то это другое. Вообще нужно четко разграничивать иерархию условно говоря «жанров» славянской письменности. Собственно церковнославянские, или древнеславянские, или книжнославянские источники – это прежде всего тексты Священного Писания и гимнографии. Они наиболее консервативны и закрыты для разговорных (древнерусских, древнесербских, древнеболгарских и проч.) элементов. Потом следуют памятники святоотеческой письменности, жития святых, поучения и т.п. Эти последние жанры более открыты разговорным языкам и имеют бóльшие или меньшие их вкрапления. Вот Вы опять пишете, что «богослужебный язык неизбежно испытывает влияние разговорного языка, а разговорный язык изменчив». Именно богослужебный язык не испытывает такого влияния, которое сейчас, как и в древности, является его порчей. Отдельные случаи «выравнивания» падежей именной системы – это не показатель. Система существительных вообще склонна к переходу одного склонения в другое не выходя за рамки церковнославянского языка. Кроме того, надо разграничивать богослужебные тексты прошлых эпох и тексты, написанные в наше время. Последние могут включать в себя элементы русского языка просто в силу незнания автором всех тонкостей церковнославянского, не говоря уже о незнании традиционной образной символики.
Но в богослужебных текстах также имеется иерархия жанров. К примеру, акафисты действительно вполне естественно включают в себя элементы русского литературного языка, ибо таков их жанр.
А вообще взаимоотношения книжного церковнославянского строго нормированного языка и разговорных языков – тема очень сложная. Чтобы иметь о ней представление, можно прочитать цитированную мною монографию акад. Н. И. Толстого. Очевидно то, что церковнославянский язык, под которым в данном случае я подразумеваю его «верхние этажи» - язык Священного Писания и гимнографии, - наряду с периодами центробежными (влияние разговорного субстрата) переживал периоды центростремительные (уничтожение этого разговорного элемента, который всегда считался ересью и порчей), т.е. нормализацию и приведение к единству на основании определенного образца. Таких нормализаций было множество, но крупных (исключая кирилло-мефодиевский период) только две: второе южнославянское влияние XIV-XV вв. и так наз. Никоновская книжная справа с центром в Киеве, завершившаяся в конце XVII в. (с последующей редакцией XVIII века с центром в Москве). Обе они так или иначе брали за образец греческую языковую модель.
Теперь ответ на Ваше предложение «доказать общность литературного языка, например, русских старообрядцев и католиков-хорватов, ибо и те, и другие – безусловно – славяне, имеют свою литературную традицию и остались верны наследию святых равноапостольных Кирилла и Мефодия».
Полагаю, что под католиками-хорватами Вы подразумеваете хорватов-«глаголитов», живущих на побережье Северной Далмации (Истрия, о. Крк). Именно они сохранили чуть ли не до наших дней глаголицу как основной алфавит своего литургического и литературного языка.
Прежде всего, не следует забывать, что земли, на которых они проживают, всё время находились в юрисдикции римского папского престола, а глаголица всегда была для них способом сохранения своей национальной идентичности в противовес насаждаемой католиками латинице. Однако то, что сами они католики, относит их за пределы греко-славянского Православного мира, а значит и греко-славянской кирилло-мефодиевской традиции. Это касается и богослужебного языка и литургического канона. Посему сравнивать их с русскими старообрядцами едва ли корректно.
Впрочем, если все-таки попытаться, то наиболее продуктивным способом было бы сравнение текстов, к примеру, старообрядческого и глаголитского служебников конца XVII-нач. XVIII вв.
Интересно, что в XVII-XVIII веках у глаголитов возникла уникальная ситуация, сблизившая их литературный язык с церковнославянским не дониконовского, а именно послениконовского – московского - периода. «Любопытно отметить, что язык московского центра оказывал воздействие на развитие славянских литературных языков в XVIII в. и вне греко-славянского мира, в частности на язык далматинских католиков-глаголитов. В XVIII в. в Далмации началось активное движение за исправление глаголических книг по образцу славянских книг московского издания, введение древнеславянского языка позднего периода». (Толстой Н. И. Указ. соч. С. 98). Вдохновителем реформы языка глаголических книг был некто Винценз Змаевич, пославший особого «апостолького миссионера» в Россию для изучения древнеславянского языка. Тот привез из России в качестве учителя древнеславянского (церковнославянского) языка Мату Совича, далматинца по происхождению, родившегося и воспитавшегося в России. Большую роль в распространении позднего древнеславянского литературного языка московского центра сыграла иллирийская семинария, в которой в течение полувека лингвистическое образование велось по грамматике Мелетия Смотрицкого. В Далмации этому влиянию древнеславянского языка московского центра XVIII-го века предшествовало влияние древнеславянского языка киевского центра еще в XVII веке, которое не было непосредственным, а производилось через Католическую конгрегацию пропаганды, стремящуюся увеличить число богослужебных книг западного обряда на древнеславянском языке. Основной ее целью было распространение унии. Эти книги на позднем древнеславянском языке киевского типа попали в основном в среду католиков-глаголитов и сыграли положительную роль в их борьбе против латинизации службы и литературы.
Таким образом, даже в отношении такого уникального явления, как литературный язык хорватов-глаголитов, можно говорить об определенном его вхождении в единый литературный язык славянского мира.

Сергій 02.06.2016 в 22:22:11

Уважаемая Наталия Ефимовна!
Благодарю Вас за комментарий и отсылку к замечательной работе Н.С. Демковой и Ф.К. Дробленковой. Однако, к моему глубокому сожалению, Вы невнимательно прочитали мой комментарий, и потому пытаетесь опровергнуть то, чего я не утверждал, и утверждаете то, чего я не опровергал.
«Названия славянских букв не являются связным текстом». В статье утверждается, что “Аз Буки Веди (Я грамоту (буквы) ведаю (знаю)” (конец цитаты). Вы согласны с этим утверждением? Я нет. В последовательности “азъ боукы вѣдѣ” слово “боукы” стоит в именительном падеже, о чем автор статьи, возможно, просто не знал. Далее автор пишет: “Дальнейшая расшифровка молитвы более сложна и требует более серьезной подготовки к ее пониманию” (конец цитаты). Согласны ли Вы, что в словах “ци чьрвь ша шта” или в любой части этой последовательности заключен некий смысл? Я нет. Нигде в статье автор не упоминает о существовании двух славянских азбук, но выводит свое толкование исключительно из кириллицы. И Вам прекрасно известно, что встречающиеся в кириллических рукописях и включаемые в состав этой азбуки буквы, подобные греческим буквам “коппа” и “сампи”, никогда не читались и обозначали лишь числа. Равно как в обеих азбуках (в отличие, например, от древнееврейского алфавита) есть буквы, которые никогда не могут стоять в начале слова. То есть, ни в глаголице, ни в кириллице названия букв сами по себе не образуют связного текста, тем более молитвы.
О графическом изображении славянской азбуки. Я писал о глаголице. И Вы – о глаголице. А о какой азбуке писал автор статьи? Об изводах церковнославянского языка. Вы пишете, что церковнославянский язык “с IX в. до конца XVIII века был единым литературным языком всех оставшихся верными ему славян” (конец цитаты). Церковнославянский – да. Но с уточнениями, особенно, если брать конец XVIII века. Когда говорят о книжно-славянском типе древнерусского литературного языка, то понятно, о чем идет речь. У этого типа языка есть своя история, свои особенности, свои литературные памятники. Если же отождествить понятия “книжнославянский” и “церковнославянский”, то придется доказывать общность литературного языка, например, русских старообрядцев и католиков-хорватов, ибо и те, и другие – безусловно – славяне, имеют свою литературную традицию и остались верны наследию святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Прошу прощения за неудобный пример. Вы же не об этом хотели сказать.
Наконец, о так называемом «развитии» церковнославянского языка. Уверен, Вы лучше меня знаете, что есть необратимые изменения. И то, что было возможно в XIV–XVII вв., едва ли повторится опять. Богослужебный язык неизбежно испытывает влияние разговорного языка, а разговорный язык изменчив. Раскрываем грамматику церковнославянского языка и встречаем множество раз “под влиянием” (или “по аналогии”), причем на всем протяженье истории. Поэтому отрадно, когда в богослужебных текстах исправляются явные ляпы, присутствовавшие там иногда по нескольку лет. Это – тоже влияние. Положительное. И вдвойне отрадно, когда выходят учебники церковнославянского языка.
С любовью о Господе.

Наталия Афанасьева 02.06.2016 в 12:46:43

Ответ на комментарий Сергія от 30/05/2016.
«Названия славянских букв не являются связным текстом».
Традиция считать славянский алфавит связным текстом очень древняя. Вообще любой алфавит, благодаря его строгому порядку и стройности, символизирующему строй и лад созданного Творцом мiра, считался понятием священным (ср. многочисленные алфавитные акростихи византийской гимнографии, напр. Акафиста Божией Матери, а также построение по алфавиту 118 псалма и многое другое). В особенности это касалось славянского алфавита, о котором его апологет IX века Черноризец Храбр писал в своем «Слове о письменех», что греческие письмена создали «эллины поганые», а славянские – «святой муж». «Уже к IX веку следует относить и зарождение представления о сакральности славянского алфавита. К ним следует отнести наличие «азбучной молитвы» у славян, возникновение которой, вероятно, можно связывать с появлением славянской письменности» (курсив мой, Н. А.). (Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков». М., 1988. С. 136). Итак, акад. Н. И.Толстой, как и многие другие ученые, полагает, что первая азбучная молитва появилась уже с зарождением славянской письменности, т. е. глаголического алфавита, созданного духовным и филологическим гением св. Кирилла Первоучителя. В это же время зародилось и традиционное представление о сакральности славянского алфавита. В дальнейшем это относилось как к глаголице, так и к кириллице. По мнению исследователей, первая азбука стала и первой гомилией, т.е. проповедью: «Рцы Слово Твердо» (Саблина Н. П. Буквица славянская. Спб., 2001. С. 171). Однако, наибольшее распространение получили кириллические азбучные молитвы, напр. молитва ученика св. Кирилла и автора кириллицы – св. Константина Преславского: «Аз словом сим молюся Богу, Боже всея твари и зиждителю, Видимым и невидимым», … или же другая: «Аз есмь всему миру свет, Бог есмь прежде всех век, Вем человеков вся тайная…»). Кириллические азбучные молитвы были очень популярны в славянском мiре, в том числе и на Руси, – от XII до XVIII вв., и сохранились во множестве списков (Куйо М. Куев Значението на новите преписи от азбучната молитва// Констатин Кирил Философ. Сб. София, 1971. С. 295-303). Итак, традиция понимать славянскую азбуку (и глаголицу, и кириллицу) как молитву Богу, как связный текст-гомилию или даже как изложение православного догматического учения, - эта традиция была чрезвычайно распространена, о чем свидетельствуют многочисленные списки. Исчерпывающие сведения по данной теме можно также найти в статье: ДЕМКОВА Н. С., ДРОБЛЕНКОВА Н. Ф. К изучению славянских азбучных стихов // Труды Отдела древнерусской литературы. — Л.: Наука, 1968. Т. 23.С. 27-61. http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=8450
Теперь о графическом изображении славянской азбуки. Священные символы крест, круг и треугольник являются основой именно глаголицы, - уникальной азбуки св. Кирилла Первоучителя, целиком сотворенной этим, по словам Черноризца Храбра, святым мужем, и, за исключением нескольких букв, не имеющей аналогов в прошлом. Кириллица же была создана учеником св. Кирилла Константином в 893 г. в болгарской столице Преслав на основе греческого унциального письма (также за исключением нескольких букв).
Утверждение, что «сравнение русских, сербских и болгарских источников показывает, что старославянский язык уже к XIII веку разделился на несколько ветвей, каждая из которых продолжала самостоятельное развитие», глубоко неверно. Во-первых, понятие старославянского языка относится только к памятникам IX-XII вв. Во-вторых, можно считать, что церковнославянский (книжнославянский) язык с IX в. до конца XVIII века был единым литературным языком всех оставшихся верными ему славян, и расхождения между так наз. «изводами» были гораздо менее значительными, чем расхождения между жанрами литературы внутри каждой языковой традиции. «Если взять определенные памятники, хронологически относящиеся к одному периоду , и произвести их сопоставление , то окажется, что некоторые, напр., русские памятники отстоят по чертам языка и стиля от других русских памятников той же эпохи гораздо дальше, чем от ряда сербских, болгарских, славяно-влахо-молдавских памятников» (Толстой Н. И. Указ. соч. С. 38).
И, наконец, о так наз. «развитии» церковнославянского языка, о котором говорит автор комментария. Ученые показали, что развитие это не поступательное, а как бы «по кругу», с сохранением всего многовекового наследия, так что в процессе книжных справ зачастую бралась более архаическая форма, чем предыдущая. Поэтому о каком-то поступательном развитии говорить не приходится. Впрочем, именно о таком развитии и о «русизмах» мечтают модернисты и обновленцы. Можно сказать им одно: не дождутся.

Агапит 31.05.2016 в 20:16:21

Христос Воскресе! Сегодня я написал пост о том, что нынешние богослужебные тексты родились на свет после никоновской книжной справы, и что в ряде случаев старые тексты более понятны. Привёл конкретные доказательства, а также ссылку на статью из "Православие.ру" о проблеме понимания богослужения и путях её решения. Редакция БО, ориентированная на консервацию ценностей Синодального периода, мой пост не пропустила. И это их право. Но стоит ли удивляться после этого, что в своё время большие начальники из либерального лагеря МП "не одобрили" сам БО? С уважением.
От модератора: Наш сайт православный, а посему мы не можем публиковать откровенно раскольнические апологетические комментарии. С уважением.

Сергій 31.05.2016 в 19:47:43

Прошу простить меня. Статья названа “В защиту церковнославянского языка”, потому что богослужебный язык нашей Церкви действительно нуждается в защите. И постепенная русификация богослужения, даже если это только “замена” одних, якобы неудобопонятных, слов другими – уже большая беда. Большая, но не единственная. К сожалению, приходится видеть странное равнодушие к церковнославянскому языку как раз среди наиболее активных защитников традиционного Православия. Язык Церкви отдан на попечение специалистов-филологов, а вокруг процветает “любительская лингвистика”, не способная защитить наследие святых равноапостольных братьев, равно как знахарское снадобье не способно уберечь от болезни. Что с того, что мы повадились писать слово “мір” через і (но почему-то без ъ), а слова “безполезный” и “безстрашный” – через з (дабы бесов не тешить, или – наоборот – тешить, потому что “бѣсъ” пишется через ѣ)? Изучение подлинного, живого церковнославянского языка большей частью заменено мифологией, вполне пригодной для середины XIX столетия, но совершенно губительной в столетии нынешнем. И потому, когда вдруг появляется благообразного вида господин и, к примеру, указывая на (кстати, очень грамотно!) поновленное в начале XX века переиздание Острожской Библии, заявляет, что это мы – модернисты, порвавшие в XVII веке со своими корнями (а потому – прочь, прочь из МП!), то возразить на это могут лишь единицы. А некоторые и уходят...
Помимо русских старообрядцев (богослужение по старому обряду и старопечатным книгам в Православной Церкви является равночестным и равноспасительным), свой собственный – и еще более древний – вариант богослужебного славянского языка есть у украинских греко-католиков, свой – и еще более древний – у католиков-хорватов. Говорят, что последователи так называемого КП на Украине также пытаются воссоздать церковнославянский язык и богослужебный обряд, господствовавший в Малороссии до воссоединения Украины с Россией. Проявляют интерес к старославянскому языку и неоязычники. Мы хотим защитить церковнославянский язык. Но бой будет жарким, “потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной” (Еф. 6:12).

Марина 31.05.2016 в 17:15:07

"...меня бросает в дрожь и перехватывает дыхание? Так, как будто у меня хотят отнять что-то очень дорогое и святое для меня – отца, или мать, или брата, или сына, или Родину". Такие же чувства возникают у меня! И ещё одно чувство - защищать церковнославянский язык!

Елена Сергеева 31.05.2016 в 15:14:42

Сергiю 

Это очень хорошо, и просто замечательно, что Вы внесли дополнение и уточнение к статье. Но к автору Вы оказались очень строги. А ведь это же не научный реферат. Главный посыл данной статьи – защита церковно-славянского языка, Богом благословленного. Создание славянской азбуки святой Константин (в иночестве Кирилл) начал с молитвы и с наложением на себя 40-дневного поста. И, как пишет святитель Дмитрий Ростовский, «В скором времени Бог, слушающий молитвы рабов Своих, исполнил то, о чем просил Константин. Он изобрел славянскую азбуку, содержащую в себе 38 букв, а затем приступил к переводу греческих священных книг на славянский язык. В этом ему помогали блаженный Мефодий и ученики».

Сергій 30.05.2016 в 22:43:15

Эта статья не понравилась мне. Некоторые утверждения данной статьи, к сожалению, рассчитаны на неосведомленность читателя, и потому вызывают закономерные вопросы. Так, автор пишет: “В этом смысле всем нам надо понять и принять тот основной факт, что Азбука Святого Кирилла была внушена ему свыше от Господа, как молитвенный текст. Это даже не надо доказывать. Стоит только взять в руки азбуку церковнославянского языка и прочитать: Аз Буки Веди (Я грамоту (буквы) ведаю (знаю)...” (конец цитаты).
Названия славянских букв не являются связным текстом. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в словарь старославянского языка: боукы – единственное число, именительный падеж. Еще одно доказательство – двенадцатая по счету в глаголице, но отсутствующая в кириллице буква “дервъ”. То есть, автор выводит толкование из кириллицы, а глаголица оказывается как бы и не при чем. Также хотелось бы услышать и продолжение толкования: “Ижица Оукъ (Оникъ) Фьртъ”. Но вместо этого читаем: “Дальнейшая расшифровка молитвы более сложна и требует более серьезной подготовки к ее пониманию, но и сказанного достаточно, для того, чтобы те, у кого не «каменное» сердце, смогли увидеть в этой Азбуке молитву, как дар Божий” (конец цитаты).
Наверно, приведенными примерами можно было бы ограничиться, но автор статьи, ссылаясь на работу О.А. Сергеевой “Азбука Святых Кирилла и Мефодия для славян. Учебное пособие” (СПб., 2008), продолжает: “Имяслов буквицы тесно связан с ее символами – графическим изображением. Если внимательно всмотреться, то можно заметить, что в основу изображения букв положены треугольник (символ Святой Троицы), крест (символ Крестных мук Господа и Его Воскресения), круг (символ Полноты, Покоя, Царствия Божия). Вместе имя и знак каждой буквы – приближают нас к тайне Спасения рода человеческого Господом Иисусом Христом и указывают и указывают, в чем состоит это главное дело в жизни каждого христианина” (конец цитаты).
Сказанное о начертании букв в полной мере относится к глаголице. Кириллица большей частью была заимствована из греческого унциала. Но если “имя и знак каждой буквы приближают нас к тайне Спасения”, то чем объяснить, что глаголица полностью вышла из употребления у православных христиан, а церковнославянская кириллица уже много веков обходится без “юса большого” и еще нескольких букв? К сказанному нужно добавить, что часть кириллических букв со времен святых равноапостольных Кирилла и Мефодия изменила свое начертание. Более того, сравнение русских, сербских и болгарских источников показывает, что старославянский язык уже к XIII веку разделился на несколько ветвей, каждая из которых продолжала самостоятельное развитие. И тот церковнославянский язык, который ныне употребляется в Русской Православной Церкви, сформировался лишь в XVII веке и продолжает (судя по распространению русизмов вроде “въ се́рдцѣ” и пр.) продолжает развиваться далее. Для того чтобы сохранить церковнославянский язык, его нужно учить.

Михаил 30.05.2016 в 16:21:26

Владимир Юрганов 30/05/2016 в 07:42:03
Владимир, только церковнославянский язык не был адаптирован для богослужений, а создан с практически нуля, то есть с той самой азбуки, которая у славян была либо символьной, наподобие финикийской, или использовались (и везде по разному) латинские и греческие буквы для письменной передачи словенский звуков. И именно церковнославянский язык стал основой для появления русского языка, украинской и белорусской мов, других словенских языков, то бишь изводов. Они все выросли из него и были адаптированы для письменной передачи бытовой речи, а не наоборот.

Владимир Юрганов 30.05.2016 в 07:42:03

FrVladimir
Наш родной язык - русский. Что такое старославянский - мне не ведомо. А церковнославянский - это язык богослужений. Специально адаптированный для этого. На нем не говорил народ в обиходе. И обучиться этому языку просто - молится надо и он станет понятен. А там можно будет и углубить познания. Мне вот было непонятно слово "обстояние", и найти в сети не мог. Видать не надо было. А тут - раз! и нашлось. Осада, когда тебя обставили вокруг препонами.

Адриан 29.05.2016 в 18:57:33

Еще можно понять, когда русификации церковного языка требует ленивый новоначальный, или высокоумный "интеллигент". Но если этого требуют из среды духовенства, то такие созрели быть растригами. По сути, это люди бездуховные. Они работают на то, чтобы изгнать остатки Св. Духа из нашей Церкви. Внутренняя пустота всегда надеется на внешние перемены. Поменяем полновесные гантели на бумажные и будет совсем легко. Но мышцы перестанут укрепляться. Обновленцы мечтают о церкви расслабленных.

Елена Сергеева 29.05.2016 в 14:28:39

Благодарю автора этой статьи в защиту церковно-славянского языка. Святые отцы нашей Церкви заповедали нам: если будет что-то непонятно во время совершения Божественной Литургии, то нужно тогда мысленно произносить Иисусову молитву, или просто: «Господи, помилуй». Действительно, сейчас столько много разъяснительной литературы, что стыдно и говорить о примитивизации церковно-славянского языка, с заменой его на русский. Церковно-славянского языка бесы трепещут, говорят старцы. Неужели модернистов не настораживает – чью волю по уничтожению богослужебного языка они пытаются исполнить…

FrVladimir 28.05.2016 в 21:37:21

Для меня лично весьма странно, что с детства нас обучают любым языкам кроме нашего родного - старославянского... а еще говорят, что живем в России... из своей Родины чужую страну устраиваем...

Владимир Юрганов 28.05.2016 в 19:07:32

Анна, да кочетковцам точно бы не понравилась. Думаете, они не читают тут и не пишут?

Игорь Р 28.05.2016 в 13:36:21

Полностью согласен с Наталией Афанасьевой и Наталией. Лучше и не скажешь, прекрасные комментарии, сколько простой мудрости, взвешенности, понимания происходящих процессов.

Александр из Од. 27.05.2016 в 23:16:10

А еще великое преимущество церковно-славянского языка в том, что на нем не написано ни одной дурной книги или статьи. Высота и чистота этого драгоценного языка отвергает все грубое, пошлое и низменное! Надо ввести его обязательное изучение в школе вместо дурного английского.

FrVladimir 27.05.2016 в 22:12:41

Перевод на современный "литературный" язык не удастся, ибо современный язык - разговорный. Это церковнославянский - совершенный литературный язык древних славян и Святой Руси. На нем не разговаривали, а именно молились, пели... потому те новшества, что приходится слышать в некоторых храмах того же Питера - вульгарны и пошлы... те, кто пытается стереть наш родной язык и из нашей Церкви - люди, как правило, некомпетентные в истории русского языка... и это - уже беда сегодняшнего модернового времени...

Наталия 27.05.2016 в 21:49:07

Уважаемая Наталья, спаси Вас Господь за комментарий, чёткий и честный. И правда, дожили до того, что приходится защищать язык Бога. В таких случаях я обычно напоминаю, что буква - это звук, а звук - энергия. Энергия может быть Божественной, а может и не Божественной. В мире сохранились два языка Бога - иврит и церковно-славянский. Остальные языки по преимуществу производные от иврита. Просто эту тему никто специально не изучал. Все остальные языки мира - небожественные. И если евреям Господь дал алфавит БЫТИЯ - Алеф, Бет, Гимел, Далет... то есть буква соответствует бытовому понятию - дом, верблюд... тому, на чём строится материальная жизнь, то нам Господь через святых Кирилла и Мефодия дал язык веры, язык духовного понимания Бога. А некоторые в нашей Церкви говорят об особенностях церковно-славянского языка, как очень поэтического, глубокого и т.п. Да это же язык, данный нам Господом, чтобы мы Ему служили на этом языке и славили Его! Господи, не оставь нас грешных!

Наталия Афанасьева 27.05.2016 в 20:08:36

Дорогой батюшка, спаси Бог за прекрасную статью, - искреннюю и полную тревоги на судьбу нашего церковнославянского языка, нашего сокровища, нашего утешения, - той драгоценной формы, в которую Сам Господь благословил нам, - всему славянскому православному мiру, - облечь наши молитвы, чаяния, прошения, песнопения и славословия. Но по многолетнему опыту могу сказать следующее. Такие статьи, обращенные к православному нашему народу, безусловно, необходимы. А вот спорить, а тем более вступать в научную полемику с модернистами и церковными либералами разных мастей совершенно бесполезно. Не прошло и трех лет со времени обсуждения Проекта о церковнославянском языке. Сколько тогда было «сломано копий», сколько приведено цитат из трудов духовных и светских писателей, сколько дано духовных и научных обоснований! Да, тогда всеобщее неприятие этого разрушительного проекта оказало свое действие, - наше священноначалие проявило мудрость и рассуждение, - и проект был раз и навсегда снят с повестки Межсоборного присутствия. Однако, это не убедило и не остановило сторонников русификации богослужения. Напротив, они действуют с удвоенной силой, но свои проекты уже не выставляют на всеобщее обсуждение. Для тех, кого можно с уверенностью назвать «пятой колонной» в нашей Церкви, (осознанной или неосознанной, - это уже неважно) – все наши доводы в защиту церковнославянского языка, - научные и ненаучные, эмоциональные и рациональные, - это не доказательства, не аргументы, - никто и ничто не сможет свернуть их с намеченного ими пути. И вот они опять, как какая-то многоголовая гидра, открыли свои ядовитые пасти, - и вновь извергают всё те же лукавые словеса о понятности и непонятности, о миссионерстве и о благе православного народа. А мы им в ответ опять - о традиции, о церковном предании, о красоте…
Мне кажется, что в наше суровое, почти военное время, на них надо смотреть не как на каких-то научных оппонентов или идейных противников, в споре с которыми мы им докажем истину, а, как сказал известный политический деятель (но в духовном, конечно, смысле), сквозь дуло автомата.
Наталия Афанасьева

Сельскiй бригадиръ 27.05.2016 в 18:35:23

Прот. Олегу.
@Посмотрите на срам украинского перевода слова Дева - "дивка".@
В приходах украинских автокефалистов, также отвергающих церковнославянский язык в пользу «мовы», в акафисте Благовещению Божией Матери вместо припева «Радуйся, Невесто Неневестная» поется: «Радуйся, Дивка Незасватанная».

лариса 27.05.2016 в 17:54:33

Спаси Господи редакцию за такие важные статьи, и именно в эти очень тревожные для всех православных дни. Радостно, что есть истинные пастыри.

Протопоп Олег 27.05.2016 в 15:10:59

Перевод на русский язык богослужений нужен либо ленивым к обучению, либо карьеристам священнослужителям. Достаточно вспомнить обновленцев 30-х и их пустые храмы, чтобы понять, к чему это приведет. Слава Богу, пока жаждущих таких к переводам среди священников гораздо меньше традиционных. Понятно, что православные французы молятся на французском, а англичане на английском. Но, в том то и разница, что Господь им не подарил такое сокровище, как нам: Богу - божие на славянском, а кесарю - кесарево, на русском! Посмотрите на срам украинского перевода слова Дева - "дивка". Какое то глумление над Богородицей! Некоторые слова вообще невозможно заменить русскими. Например: "ложесна разверзающий", и много таких слов еще есть.

прот. Андрей Хвыля-Олинтер 27.05.2016 в 14:00:20

Церковно-славянский язык не есть какой-то особый отдельный язык. Он является духовным стержнем, скелетом, основой русского языка и, даже, славянских языков как таковых. Упомяну, как подтверждающие назидательные примеры, - об отношении к своим сакральным языкам в Иудаизме и Исламе. Даже неоязычники пытаются "возрождать" некие свои сакральные версии языков. Все они очень бережно, трепетно и строго сохраняют и поддерживают свои священные языки. И у них категорически утверждается, что сам дух веры и народа сохраняется и живет в значительной степени благодаря их сакральным языкам. А они знают, что говорят. Те, кто борются против церковно-славянского языка или ведают, или из-за духовной немощи игнорируют или не замечают значимости этого языка для самого существования православного и русского духа. А тогда кто же они по отношению к Русской Православной Церкви? Кто они по отношения к нашей Отчизне? Кто они по отношению к нашей культуре и истории? Ответ очевиден... И одному из таковых не понравилась данная статья...

Игорь Р 27.05.2016 в 13:45:37

Анне
***кому все же могла не понравиться эта статья?***
- ОВЦС всем составом, да и кроме них хватает еретиков, ряженых в православие.

Сергей Владиславович 27.05.2016 в 13:42:42

Низкий поклон отцу Сергию Чечаничеву и редакции БО за столь вразумительное напоминание о Господе, которого должны мы ставить в центр своего бытия!

Ирина 27.05.2016 в 13:34:31

Спаси Господи! Замечательная статья, очень аргументированная!

Анна 27.05.2016 в 13:17:44

У меня только один вопрос: кому все же могла не понравиться эта статья?

Добавить комментарий:

Код анонса статьи для вставки в блог или на сайт

показать анонс