Богородица

Архив номеров Номер 17

Игумен Петр (Мещеринов) и предмет ОПК

Из нашей почты

Поводом для написания этой статьи послужило знакомство с многочисленными публикациями в различных православных СМИ выступлений игумена Петра (Мещеринова) — известного автора, труды которого неоднозначно воспринимаются в церковной среде.

По вопросу о введении в школах предмета «Основы православной культуры» продолжается бурная полемика в различных СМИ. Светские либеральные печатные и электронные издания отрицают саму возможность предоставления русским гражданам РФ (коих, по статистике, 85%) права на изучение культурного наследия собственного народа. Либеральные фундаменталисты по-прежнему считают, что РПЦ должна занимать в российском обществе такое же место, как и во времена Сталина, Хрущева и Брежнева  — пусть, мол, попы исполняют свои «религиозные» ритуалы и не вмешиваются в общественную жизнь.

Дискуссию вокруг этого предмета особо подогрело письмо Президенту РФ В.В. Путину десяти академиков-атеистов, а также выступления некоторых лидеров мусульманских общин во главе с небезызвестным муфтием Нафигуллой Ашировым. Все эти борцы с «клерикализацией» российского общества мечтают загнать Русскую Православную Церковь в гетто.

К сожалению, в рядах этих пламенных борцов с так называемой клерикализацией оказываются, как ни странно, и некоторые священнослужители. Рассмотрим точку зрения одного из них, игумена Петра (Мещеринова), руководителя Центра духовного развития молодежи при московском Свято-Даниловом монастыре, представленную, в частности, на интернет-форуме этого центра. Вот одно из его высказываний по поводу введения в программы российских школ предмета ОПК: «Да пожалуйста, вводите! но ведь не получается. И не потому, что злые чиновники вредят, а (я считаю) по духовным причинам. Господь, может быть, не хочет, чтобы говорили не о Нем, а о вещах только лишь сопутствующих… ОПК — это не проповедь Христа. Реально это будет проповедь Куликовской битвы».

Здесь о. Петр на полном серьезе утверждает, что преподавание в российских школах курса ОПК не сможет состояться вовсе не потому, что его пытаются запретить чиновники-атеисты, а потому, как убеждает нас о. игумен, что Сам Господь препятствует внедрению этого курса. Ему, Господу, дескать, не нравится, что школьникам будут рассказывать не о Нем, Господе, а о Куликовской битве. Это якобы недопустимо с точки зрения нашего Спасителя.

Расчет о. Петра прост: если мы (то есть читатели его наставлений), пребывающие в страхе Божьем (как и подобает православным христианам), доверчиво примем авторитетно заявленное им мнение за прозорливое, то, убоявшись кары Господней, мы не посмеем сопротивляться администраторам от Минобразования, а также должны будем согласиться с упреками в адрес нашей Матери-Церкви со стороны В.Гинзбурга и его единомышленников-академиков.

И хотя, на наш ортодоксальный взгляд, воинствующие атеисты-чиновники и примкнувшие к ним некоторые нобелевские академики выглядят богоборцами в очах Божьих, но ведь, согласно утверждению игумена Петра (Мещеринова), получается, что эти чиновники от Мино­бразования и единомысленные с ними десять академиков, вкупе с исламским муфтием Нафигуллой Ашировым, являются истинными выразителями воли Божией.

Таким образом, игумен Петр пытается убедить нас, богобоязненных, что Господь не позволит заменить нам в нашей издревле православной Руси нынешнее атеистическое, растлевающее молодежь воспитание на просвещение ее в духе православной нравственности и традиции. Разумеется, что столь прямо и дерзновенно о. Петр не решается заявлять об этом. Он сам признается в своих интернетных кулуарах, что в официальных православных СМИ «нужно аккуратно высказываться… не мог же я открыто сказать…». Однако логика его мудрований достаточно прозрачна.

Выходит, согласно о. Петру, что Христос настолько горд Самим Собой, что не допустит нам говорить в школах даже о Своих последователях — о святых угодниках Божьих, таких, как игумен земли Русской преподобный Сергий Радонежский, благословивший русское воинство на битву с захватчиками и угнетателями Святой Руси на поле Куликовом.

Получается, что в своих сочинениях игумен Петр (Мещеринов) пытается преподнести нам Господа по некоему протестантскому образу и подобию, где святым нет места. И тогда неудивительно, что именно угодник Божий, преподобный Сергий (не только благословивший на Куликовскую битву благоверного вел. кн. Димитрия Донского, но и пославший с ним двух воинов-монахов) оказался особо неугодным о. Петру. Потому что преподобный Сергий, столп и утверждение Русского Православия, напоминает нам своим жертвенным бескомпромиссным служением Богу и Отечеству о спасительной глубине православной евангельской веры и о безусловной необходимости руководствоваться этой верой в вопросах, связанных с земными обязанностями христианина.

И потому неслучайно в другом месте своих поучений игумен Петр «бескомпромиссно и дерзновенно» утверждает, что будущий святой игумен Сергий никак не мог быть «чудесным образом выделен изначально из ряда людей в особое положение». «Это очень похоже на языческое баснословие»,— вторит ему его соратник по «развитию молодежи» А.Баженов. «Если они, святые, заранее предопределены к святости, то нам что остается?» — недоумевает о. Петр, недовольный Божьим избранничеством преподобного Сергия.

Одно лишь в «прозрениях» игумена Петра не вызывает сомнений — то, что ему действительно не мешает всерьез задуматься над поставленной им самим проблемой: «так что же остается» (и в земной, и в вечной жизни) тем, кто, официально являясь пастырем Православной Церкви, проповедует в ней совершенно неправославные взгляды? Ведь следуя своим рационалистическим убеждениям, о. Петр отрицает, что преподобный Сергий мог трижды прокричать в утробе матери, да еще на литургии. Православный игумен безапелляционно утверждает: «Помимо того, что это абсолютно невозможно с точки зрения физиологической, это совершенно не нужно с точки зрения Евангельской».

Отрицая достоверность признанного Церковью чудесного свидетельства Славы Божьей на том неподобающем для верующего основании, что это чудо не желает подчиняться физическим законам падшего мира, игумен Петр уподобляется ни много ни мало протестантам. Этому странному для православного игумена представлению уместно противопоставить мудрые слова преподобного Оптинского старца Варсонофия: «Некоторые, даже по-видимому [на вид] верующие в Бога, не говоря уже о явных безбожниках, говорят: “Я признаю, что законы природы положены Богом, и потому-то не могу допустить их нарушения”. Бог-де не может нарушать установленного Им же Самим порядка. Можно бы ответить подобным лукаво мудрствующим так: “Удивительно! Точно Бог и человек существуют для ваших законов природы, а не законы природы  — для целей Бога и блага человека”» (Душеполезное чтение. 1897. Август. С. 671).

Голословно же утверждая, что неугодное ему чудо «совершенно не нужно с точки зрения Евангельской», о. игумен берет на себя, таким образом, роль самозваного и непогрешимого толкователя Евангелия и воли Божией, мнение которого выше церковного. Подобное утверждение игумена Петра очерняет одновременно не только светлую память преподобного Сергия, но и его матери, преподобной Марии, которая всю жизнь сохраняла в своем сердце явленное ей чудесное знамение и руководствовалась им при воспитании отрока Варфоломея в страхе Божьем.

Возникает закономерный вопрос: если о. Петр с такой рационалистической легкостью расправляется с житиями святых, то не начнет ли он вскоре покушаться и на достоверность Святого Евангелия, как это делают, например, представители немецкой библейской критической науки? Ведь в Евангелии имеется похожий эпизод: когда святой Иоанн Креститель взыграл в утробе своей матери — праведной Елизаветы, приветствуя так же во чреве Матери пребывавшего Спасителя. Игумен заявляет о себе: «Вот у меня критический склад ума — и мои статьи дышат критицизмом».

По свидетельству ряда авторитетных православных публицистов радиостанции «Радонеж», Церковное Предание уже немало «пострадало» от критических наездов игумена Петра со товарищи из молодежного центра «духовного развития». Однако потому оно и Предание, что призвано передаваться поколениям православных христиан, и оно будет им передаваться до скончания века, невзирая ни на что. Зато в результате немилосердной критики Предания нам становятся в какой-то степени понятны истинные цели покушающихся на оное.

И потому, возвращаясь к первоначальному утверждению о. Петра о том, что Господь якобы Сам препятствует внедрению в школах России курса ОПК, мы уже догадываемся, что это вовсе не Господь, а водимый неким критическим духом ум игумена Петра пытается препятствовать введению в школах предмета ОПК, ожидаемого всей нашей Церковью.

И когда игумен Петр переходит к следующему своему тезису по поводу ОПК, пытаясь во что бы то ни стало убедить доверчивых читателей, что введение этого курса крайне вредно и для растлеваемых деток, и для государства, и даже для Церкви, то давайте и мы попытаемся внимательно рассмотреть доводы его критичного ума. И вот тут оказывается, что он явно противоречит сам себе.

Вначале о. Петр утверждал (как и в других своих сочинениях), что говорить в школах надо исключительно о Христе и Евангелии, но ни в коем случае — о Церкви и ее подвижниках. Однако уже из следующей его фразы можно сделать вывод, что игумен Петр водим не духом Христовым, не духом евангельским (в чем он настойчиво пытается убедить и своих почитателей, и оппонентов), а духом российского правозащитного движения, духом воинствующего секулярного либерализма, выразителями которого летом 2007 года выступили десять российских академиков во главе с В.Гинзбургом. Нижеприведенная фраза о. Петра свидетельствует, что он, являясь православным игуменом, тем не менее выступает против того, чтобы школьникам говорилось и о православной культуре, и о Христе, и о Евангелии:

«Напомню, что основным законом в РФ пока является Конституция, а не православный шариат. Кем бы, что бы ни задумывалось, оно не может противоречить Конституции. Духовно-нравственное воспитание личности в конфессиональных школах — пожалуйста, ради Бога. В государственных  — нарушение закона. Странно, что православные никак не могут это понять».

Здесь уже игумен Петр не только против Куликовской битвы выступает и против патриотизма в любых его проявлениях. Здесь он заявляет уже о недопустимости духовно-нравственного воспитания молодежи в общеобразовательных школах, ссылаясь при этом на Конституцию, которая, как видно из этой фразы, является для него более священной книгой, чем Святое Евангелие. Видимо, совершенно превратно представление о. игумена о Господе нашем, Иисусе Христе, Который призвал святых апостолов: «Итак идите, научите все народы… Уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28, 19–20).

Но у прогрессивного молодежного батюшки по этому вопросу, как видим, имеется личное, болезненно обостренное критическое мнение, весьма странное для православного священнослужителя. Вопреки ясному евангельскому призыву «учить и проповедовать», он спешит сослаться в чисто духовном вопросе на авторитет Конституции РФ. Стоит напомнить о. игумену, что святые апостолы Христовы, проповедуя Евангелие всей Вселенной, не обращали внимания ни на какие «конституции». Главной целью их жизни была проповедь Христа, и потому они смело заявляли безбожным правителям: «Судите, справедливо ли пред Богом — слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4, 19).

Это вовсе не значит, что мы должны врываться в школы и насильно обучать там детей, но ни один уважающий себя и любящий Бога православный священник (и не только священник) никогда не заявит, что надо почитать Конституцию. Более того, эта страшилка-конституция, используемая игуменом Петром для запугивания сторонников ОПК, оказывается (при ближайшем ее рассмотрении) не такой уж и агрессивной по отношению к православным верующим и к духовно-нравственному воспитанию молодежи. Статьи Конституции и не пытаются запретить преподавание в школах курса ОПК. Это убедительно доказывает известный православный богослов Юрий Максимов в статье «О неконституционных высказываниях муфтиев» («Радонеж», 2007, № 2 (176)).

Привожу лишь окончательный вывод из его подробного анализа: «На самом же деле, следуя букве Конституции, Церковь может не только “Основы православной культуры”, но и “Закон Божий” преподавать, более того  — все, кто будет препятствовать этому, окажутся нарушителями в глазах закона. Ибо, согласно статье 28 Российской Конституции, “Каждому (гражданину) гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право… иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними”».

Как следует из этой конституционной статьи, нет никаких временных или пространственных ограничений на распространение религиозных взглядов и убеждений. Поэтому любой учитель в школе имеет полное конституционное право на уроках распространять свои религиозные взгляды, тем более что в отличие от сталинской Конституции в нынешней Российской нет положения об отделении Церкви от школы. Странно, что весьма грамотный во многих отношениях игумен Петр в этом вопросе проявляет такое невежество, которое оказывается на руку врагам Церкви. Впрочем, он постоянно повторяет, что у Церкви нет никаких врагов, что это выдумка невежественных православных ксенофобов, нагнетающих «современную антизападную истерию». Но тут он тоже не прав: всем известно, что враги, как внешние, так и внутренние, у Церкви были в течение двух тысяч лет ее истории и что они будут терзать Церковь до скончания века.

Игумен же Петр, в ответ на некомпетентные и безграмотные нападки на Церковь извне, призывает саму Церковь «учитывать ту критику, которая раздается в наш адрес». В кои-то веки православные исповедники веры «учитывали критику» безбожников и язычников в адрес Церкви? И эту их бескомпромиссность в вопросах веры наша Православная Церковь сохраняет и поныне. Вот почему игумен Петр признается своим интернет-друзьям: «Если просто написать: господа, наше с вами православие… никуда не годится, — то закидают камнями и, главное, не услышат то, что я хочу сказать… Вот и приходится изворачиваться». В отличие же от изворотливых игуменов исповедники веры, «не учитывающие критику» своих гонителей, свидетельствовали тем самым истинность православной веры, а отсутствием изворотливости обращали в эту веру порой и самих гонителей.

Уместно обратить также внимание на сходство позиций по отношению к ОПК игумена Петра и воинствующего исламского муфтия Нафигуллы Аширова. Причем сходны не только их позиции, но и приемы, которые используют оба персонажа, дабы посильнее оскорбить православных. Так, муфтий сравнивает изучение ОПК с изучением «Майн Кампф» Адольфа Гитлера и угрожает в случае введения ОПК «второй Чечней», а о. Петр наводит на нас ужас, богохульно стращая угрозой «православного шариата». Сравнение же этих двух персон оказывается, как ни странно, не в пользу игумена Петра: во-первых, то, что допустимо иноверцу, непростительно православному священнику, издевающемуся над собственной верой, во-вторых, муфтий вынужден был принести извинение за оскорбление Церкви, игумен же Петр нисколько не озабочен тем, что его ура-либерализм по отношению к Церкви оскорбляет верующих.

И еще одно оправдание для запрещения ОПК припасено у о. Петра. Он, по-видимому, опасается, что якобы будут нарушены не только статьи Конституции, но и пострадает идеологическая монополия, утвердившаяся в школах в течение советского периода, или «совка», как любят выражаться наши либералы, в том числе и церковные. И дабы оградить «совковую» идеологию от «посягательства» на нее христианских ценностей, он заявляет: «Если на одном школьном занятии мы будем говорить о недостоверности знаний, полученных учениками на других школьных занятиях, то тем самым мы разрушаем общеобразовательный процесс».

Высказывает о. Петр серьезное недовольство и самим содержанием курса ОПК. Он утверждает, что в нынешнем виде (одобренном священноначалием Церкви) содержание курса ОПК совершенно неприемлемо. Одной из первых на его придирчивую критику обратила внимание известный православный психолог И.Я. Медведева и профессионально сняла гипноз с его высокоумных внушений, призванных убедить всех нас, что никто якобы не готов преподавать ОПК в школах, да к тому же, по мнению о.игумена, и все учебники по ОПК никуда не годны. Воспользовавшись очень точным образным сравнением, И.Я. Медведева легко обличила лукавство игумена Петра в этом вопросе: «Это все равно, что когда горит дом, думать: а достаточно ли чистая вода тут, в ближайшем пруду, или она недостаточно чистая для тушения пожара?».

К вопросу о том, почему предмет «Основы православной культуры» совершенно не устраивает игумена Петра, вернемся ниже, а чтобы понять это, нам придется уяснить себе его позицию по отношению к Церкви. Отметим, что в деятельности руководителя молодежного движения при Свято-Даниловом монастыре игумена Петра (Мещеринова) настораживает ее системная критическая направленность в адрес той Церкви, в которой о. игумен волею некоей судьбы оказался. Критические выпады игумена Петра против Церкви, предназначенные им для «вразумления» церковной молодежи, уж очень напоминают «задушевные» признания юнцам «доброхотного» старшего «друга», потерявшего охоту к семейной жизни и упорно пытающегося внушить неприязнь к ней и своим неискушенным слушателям, «сокровенно» живописуя им как истинные ­слабости, так и мнимые недостатки своей законной, но надоевшей ему супруги.

Приведем некоторые примеры так называемых «поповских басен» о церковной жизни, которые о. игумен активно распространяет. Вот рассказ о. Петра на одной из радиостанций о том, как сокурсники угостили девушку накануне причастия мороженым, а батюшка не допустил ее из-за этого к Святой Чаше. «Вот типичный образец фарисейства, обрубают жизнь христианскую»,— возмущается игумен Петр поведением нетолерантного батюшки. Насколько кощунственно выглядит его возмущение в свете завещания священноисповедника Сергия Правдолюбова, написанного им в тяжелейших условиях каторжного режима! В своем завещании протоиерей Сергий предостерегает потомков от легкомысленного отношения к посту. И как пример подобного легкомыслия приводит заявление одной дамы в беседе со святителем Феофаном Затворником, что она, выпив в пост всего лишь стакан молока, ничего страшного не совершила: «Это, конечно, вещь неважная». И ответ святителя приводит о. Сергий: «Матушка, ты не стакан молока выпила, а пощёчину Матери-Церкви дала».

Еще одна «глубокая» мысль игумена Петра: «Чудо-юдо я вижу везде в нашей церковной действительности, для этого не нужно цитировать статьи. Послушайте, что говорят наши ответственные церковные люди». И еще: «Церковности необходимо количество (поэтому у нас 80% населения  — “православные”)». При этом о. игумен не считает нужным объяснять, на каких основаниях он опровергает результаты серьезных социологических исследований. Непонятно также, почему так муторно на душе у православного игумена от столь большого количества исповедующих себя православными в нашем государстве.

В своих рассуждениях о. Петр особо услаждается разглагольствованиями о свободе. В частности, он утверждает: «Свобода предполагает, что тебя уважают…» Не мудрено, что накачанные подобными свободолюбивыми лозунгами бердяевского толка, не вполне сформировавшиеся и совершенно не укоренившиеся в православной традиции молодые люди, находящиеся под влиянием революционной идеологии Центра духовного развития молодежи, рано или поздно заявят свои бунтарские требования Матери-Церкви, которая якобы их не уважает, а уважать их обязана, то есть обязана любые их суждения принимать за истину в последней инстанции. И требования воспитанников молодежного Центра могут прозвучать очень грозно: «Немедленная реформация всего и вся — от Церковного Предания, “устаревшего” юлианского церковного календаря, “архаичного” богослужения с его “непонятным” церковнославянским языком до канонического церковного устройства»,— что станет подготовкой почвы для возможной «оранжевой революции» в Церкви.

А то, что эта почва уже старательно вспахивается игуменом Петром и его соратниками, доказывает хотя бы один из ответов о. игумена доверчивому интернет-вопрошателю. Тот недоумевает: «О. Петр, ну а где выход?» И «наставник» отвечает: «…Если накопится “критическая масса” православных христиан… (когда они перестанут быть… “частными лицами”, которых удобно шпынять и обвинять в гордости, либерализме и модернизме) — тогда начнет что-то меняться… как-то объединяться, противостоять существующей клерикально-детсадовской идеологии».

А каковы методы игумена Петра в противостоянии этой идеологии, становится ясно из его ответа на поставленный, что называется в лоб, вопрос оппонента, вызванный рассуждениями игумена Петра на интернет-форуме по поводу секспросвета. Вот одно из мудрований о. Петра: «В тех условиях, когда “не блуди” людьми просто не понимается и не воспринимается, что лучше — аборты или секспросвет?.. начать трезво смотреть на вещи и избирать меньшее зло». Заметим, что священник, озабоченный вопросом: что лучше — аборты или секспросвет? — подобен озадаченному головоломкой: кто лучше — антихрист или сатана?..

И вот закономерный вопрос оппонента: «Лично Вы против ли секс­просвета? Вы можете изъясняться прямо и недвусмысленно? Или задача просто “раскачать лодку” — снять табу на тему и отчитаться перед спонсорами о проделанной работе?» А вот каков ответ игумена Петра: «…Никаких “табу” в Церкви не должно быть. Церковь — не детский сад и не лечебница для слабоумных, которые теряют жизненное равновесие от уличного шума. Если вопросы есть — от них нужно не убегать… но их осмыслять… в духе Евангелия, Церкви и адекватности сегодняшнему дню, а не тому, что “Отцы 1000 лет назад сказали”… Я против секспро­света. Но я не знаю, как может решаться проблема абортов среди людей, для которых слово Церкви не является авторитетом».

Из этого ответа ясно, во-первых, что о. Петр не допускает никаких табу в Церкви по вопросу о секспросвете, в то время как касательно ОПК он налагает свое табу в виде Конституции. Во-вторых, на сей раз его заявление совершенно недвусмысленно: «Никаких табу!» В-третьих, он предлагает «осмыслять (секспросвет) в духе адекватности сегодняшнему дню», будто некий «сегодняшний день» дает право насаждать растление детей и обсуждать в Церкви приемлемые способы этого растления. В-четвертых, этот пресловутый «дух адекватности» (то есть дух растления) о. игумен кощунственно преподносит как равноправный в диалоге с духом Евангелия и Церкви. Зато из самочинно сфабрикованного им таким образом «союза» игумен Петр отметает дух Святых Отцов, ведь Отцы недвусмысленно заявляли, что не может быть никакого согласия между Христом и Велиаром и строго обличали создателей неподобающих альянсов как еретиков и хулителей Церкви. В-пятых, о. Петр сначала уверенно заявляет, что сам он против секспросвета, но тут же неожиданно признается, что его мучают помыслы, как же ему решить проблему абортов среди тех, кто не желает слушать голоса Церкви, следовательно,— и голоса собственной совести (то есть критичный ум о.Петра­ неустанно терзается выбором между антихристом и сатаной). Но кто же мог предоставить о. Петру столь «высокие» полномочия — решать чужие проблемы, причем методами, выходящими за рамки христианских понятий? Ведь он ведет речь о тех ситуациях, когда благодаря Церкви грешник уже имеет четкое представление о том, что он живет во грехе, но не желает с этим грехом расстаться.

Церковь, разъясняя грешникам последствия их греха, оставляет за ними свободу выбора даже в таких вопросах, как продолжать ли им распутную жизнь, способную довести до греха детоубийства, или решительно порвать с ней. Однако о. Петр горит желанием решить эту проблему за самих несчастных грешников, не внемлющих пастырским наставлениям. И «решает» ее неожиданно для православного пастыря образом. Он пытается искусить церковных людей на обсуждение вопроса: какова должна быть распутная жизнь для тех, кто выбрал ее, чтобы она не довела их до аборта, и как с помощью секспросвета заранее подготовить к распутной жизни еще невинных детей, уберегая их якобы от непременно грозящего им аборта? А для того чтобы невинные дети не узнали, что помимо распутной жизни есть иная, целомудренная, святая, он одновременно препятствует внедрению предмета ОПК, ниспровергая при этом и русских святых.

Подбросив же Матери-Церкви отравленную кость в виде вопроса о секспросвете, сам о. игумен будто ни при чем: «Я против секспросвета»,— то есть «только тему поднимаю, а вдруг кто-нибудь да клюнет». Но никаких форумов на тему секспросвета в Церкви быть не может! Это все равно что затевать в Церкви полемику о достоинствах блуда. Жестоко заблуждается о. Петр, утверждая, что «никаких табу в Церкви не должно быть». Они были и будут, ведь Сам Господь установил их в виде заповедей Божьих: «не блуди» и др. А то, что от нечестивых рассуждений уклоняются лишь слабоумные, которые, по мнению о. Петра, не подлежат даже лечению в Церкви, есть гнусная клевета и на Церковь, и на ее верных чад (клевета, граничащая с хулой на Святого Духа).

И когда один из оппонентов, относящийся по классификации о. Петра к разряду «слабоумных», обличает его: «Не наше дело учить их “безопасной” жизни во грехе», то о. Петр, уповая, видимо, на «слабоумие» оппонента и всех читателей его интернет-рассуждений, смело возражает ему, беззастенчиво обвиняя и его, и всю Церковь в том, чем на самом деле грешит он сам: «А кто дал Вам полномочия делить людей на “наших” и “не наших”? Мы со своим псевдоправославным “нашим делом” и так уже суем свой нос всюду, не желая видеть, что “наша” проповедь никому не нужна». Воистину, с больной головы  — на здоровую! Похоже, что о. игумен не видит дальше собственного носа, ибо не ведает, что его наглый упрек православным по поводу их носа по праву должен быть переадресован самому автору этой злой и несправедливой критики.

И еще немного хочется сказать о той двусмысленности и непоследовательности в высказываниях о. Петра, которую отмечают многие его оппоненты, в том числе авторы любимой многими радиостанции «Радонеж». Вольно или невольно, но игумен Петр пользуется психологическими приемами, свойственными лидерам тоталитарных сект. По свидетельству людей, многие годы пребывавших в подобных организациях, их «наставники» порой подсознательно, но понимают, что те антихристианские идеи, которые они стараются внушить «пасомым» ими, будучи высказаны прямо и конкретно, могут быть легко разоблачены их подопечными как сомнительные. Поэтому предводители сект осторожно загоняют свою «паству» в приготовленные для нее капканы. По проблеме, наболевшей для члена их общины (или для всей общины), они предлагают людям два взаимоисключающих пути решения этой проблемы, после чего они умело доказывают, с помощью псевдологических рассуждений, что оба эти пути непосильны для простого человека. И тут же, не дав опомниться этому простому человеку, они авторитетно внушают ему свою идею, как правило, безумную с духовной точки зрения, да и просто  — с позиции здравого разума. Но гипнотический натиск их безапелляционного утверждения, облеченного порой в витиеватую «глубокомысленность», не дает ни времени, ни возможности для «обрабатываемых» ими вникнуть в суть логических умозаключений их «уважаемых учителей».

А поскольку члены секты тесно связаны со своими «духовными наставниками» еще и греховными «семейными» узами, то примешивается и вполне понятный мистический трепет перед «отцами» сект, который сродни чувству, не позволяющему мелкой шпане и слова пикнуть против пахана. Воспользовавшись замешательством воспитанников, лидеры сект подбрасывают им (одну за другой) все более нелепые шарады, цель которых — лишить учеников способности критически мыслить и одновременно утвердить в них горделивое чувство «общинной богоизбранности».

Благодаря этому любое утверждение лидеров секты воспринимается ее рядовыми членами как Богом данное и потому не нуждающееся ни в каких трезвых осмыслениях. Обладающие же «критичным умом» лидеры секты формируют таким образом у рядовых ее членов стандартное сектантское мировоззрение, согласно которому и направо — смерть, и налево — смерть, а путь, истина и жизнь для «простых человеков» возможны только в капкане, ключи от которого — у «богоподобных» авторитетов секты.

И если подобный «авторитет» появляется внутри Православной Церкви, особенно когда ему поручена воспитательная работа в молодежной среде, то его деятельность начинается с того, что он пытается морочить всем головы, выступая с парадоксальными взаимоисключающими утверждениями (которые приведены чуть выше). Следствием же подобной деятельности внутри Церкви становится революционная борьба «его общины» против традиционных церковных ценностей и порядков (таким образом, как описано чуть выше).

Хочется предупредить читателей сочинений игумена Петра: будьте осторожны. Его методы убеждения весьма коварны. Жонглируя диаметрально противоположными по смыслу понятиями, он непременно выведет вас на ведомую только ему финишную прямую. Так, например, в одной из своих газетных статей о нецелесообразности введения ОПК он сначала восклицает, что предмет ОПК «совершенно необходим», затем утверждает, что «нам придется выйти за рамки собственно русского православия и непременно преподавать, наряду с ним, основы и европейской христианской культуры». Казалось бы, чем плохо это «наряду»? Но ведь речь ведется о католических и протестантских ценностях, в то время как вся православная общественность ожидает оздоровления общества в результате введения в школах именно православной культуры, а не западной.

Более того, развивая по ходу статьи свою мысль, о. Петр постепенно отметает русскую культуру, как малодостойную, на задний план, водружая на ее место любезную его сердцу западную: «Противостоять глобализации можно… лишь привив себе “культурное противоядие”; прививка в том, что мы усваиваем фундамент, который разрушает глобализация, а фундамент… — западноевропейская классическая культура». И наконец, когда, по сценарию, у его читателей должно совершенно ослабнуть внимание, о.Петр откровенно заявляет о своей истинной цели: «Коль скоро речь идет об “Основах православной культуры”... мы просто обязаны именно на этом поле… обсуждать минусы и плюсы «либерализма», «глобализации»… и прочих важных идеологем… Пока эта цель не поставлена перед обсуждаемым учебным курсом, ни о каком преподавании культурологии… не может быть и речи».

Решительное заявление! Да еще и в том же духе, что и по поводу секс­просвета. Определенно, о. Петр одержим благой, на его взгляд, идеей: любыми средствами вовлечь Церковь в обсуждение недостатков и преимуществ антихриста и сатаны, да к тому же намерен навязать этот диспут и школьникам. Понятно, что при подобном мировоззрении игумена Петра его никогда не удовлетворит ни один учебник, написанный по курсу ОПК, как не соответствующий либеральным ценностям и духу глобализации, надвигающейся на Россию с вожделенного игумену Петру Запада.

И потому он грозно «пророчествует»: «Обученные такой “православной культуре” люди обратят полученный на этом предмете антинравственный заряд на окружающий мир — на всё, что не похоже на их стадное, примитивное, злобное и безбожное мировосприятие. Достанется тогда и Церкви». Что же можно ответить на эту угрозу в адрес Церкви? Церкви не привыкать и к подобным угрозам, и к подобным обвинениям в антинравственности, и даже к злобным гонениям. Она выстоит, ведь её глава Христос. Уж не Ему ли грозит кулаком «смелый» игумен?

А дабы подготовить достойные кадры для усвоения западных «важных идеологем», ЦДРМ гостеприимно зазывает всех в возрасте до 27 лет на свои курсы, о чем оповещают красочные объявления, развешанные по московским приходам. Молодым людям гарантируют общение «в кругу близких по духу людей». Интернет-реклама сообщает абитуриентам, что «курс… поможет переосмыслить важнейшие положения православной веры»(!), а в упомянутом выше объявлении обещается «достоверно и современно» разъяснить «всё, что ты хотел узнать о Церкви, но боялся спросить».

Боится же спросить в Церкви и о Церкви лишь тот, кто предпочитает жить по своим страстям и похотям и потому отвергает и мнение Церкви о душепагубности греха, и необходимость воспользоваться таинством исповеди, которое одно только и способно разрешить с помощью духовника все терзающие душу вопросы.

Если же какие-то важные для молодых людей проблемы они боятся поведать Церкви, а им предлагают перепоручить разрешение этих проблем некоему Центру, который вызывается сделать это вместо и лучше Церкви (причем сам игумен Петр неоднократно и откровенно признается, что исповедовать он не любит), то возникает естественный вопрос: не создается ли внутри нашей Церкви параллельная структура, призванная, наподобие масонской ложи, привести верующих к «переосмыслению важнейших положений православной веры»?

Как стало известно, на своих лекциях в ЦДРМ молодым слушателям о. Петр внушает свою излюбленную идею о несовместимости патриотизма и православной веры. Когда же ему был задан вопрос: «А есть ли сейчас все-таки настоящие патриоты России?» — о. Петр ответил, подчеркнув что он утверждает это вполне серьезно: «Для меня настоящим патриотом России является Валерия Ильинична Новодворская». Комментировать такие откровения православного игумена считаю для себя «негигиеничным».

Что же касается существующих учебников по курсу ОПК, то можно порекомендовать не одно глубоко продуманное и отражающее истинную суть православного мировосприятия пособие. Наилучшим примером подобных изданий является книга кандидата богословия Валерия Духанина «Сокровенный мир Православия» и другие книги этого автора, показывающие взаимосвязь православных ценностей с достижениями истинно научными, истинно культурными, а также социальными. В ряду удачных пособий по курсу ОПК по праву можно назвать учебники Аллы Бородиной и выпущенный московским Сретенским монастырем сборник «Непознанный мир веры». Эти и подобные им издания со спокойной совестью порекомендую и молодым людям в качестве альтернативы так называемому «кругу близких по духу людей». Добрые книги помогут выйти на правильный путь, по которому поведет Сам Господь и на котором Он Сам пошлет близких по Духу людей.

И в заключение приведу одно из высказываний игумена Петра (Мещеринова), касающееся вышеупомянутого письма академиков, которых он в этом же тексте уважительно именует «славой и гордостью нашего Отечества». На сей раз досточтимый игумен не стесняется недвусмысленно утверждать, что в их антицерковных выступлениях виновата сама Церковь Русская:

«Есть еще один аспект проблемы. Оставляя в стороне разбор содержания “письма академиков” и поддержавших их правозащитников, хочется обратить внимание на “ответное реагирование” церковной общественности. Для христианина, когда он сталкивается с каким-либо обвинением, единственно возможная реакция — задуматься: какой же повод дал я своим обвинителям, даже если их обвинение и несправедливо? В данной ситуации нужно спросить себя: а что же в нас, в современной церковной действительности, такого, что многие люди её “на дух”, как говорится, не принимают? Только задав себе этот вопрос, можно встать на позицию других людей и увидеть — да, пусть они в чём-то и не правы, но есть и наша вина, что мы не находим диалога… Только такой подход продуктивен и по-настоящему церковен».

Всё та же навязчивая мысль продолжает терзать о. Петра— о необходимости склонить Христову Церковь к диалогу с Велиаром и его приспешниками. Господь в Евангелии заповедует нам проповедовать Истину, невзирая на недостатки «церковной действительности». Иначе игумену Петру придется предъявить счет новомученикам российским и всем мученикам Христовой Церкви. Ведь если бы они соответствовали «евангельским» представлениям игумена Петра, то прежде, чем решиться на мученический подвиг, обязаны были бы «задуматься, какой же повод дали они своим обвинителям», что те и Христа, и Церковь Его «на дух не принимают». Затем они должны были бы осознать, что во всех преступлениях их палачей виноваты они сами, ибо неполиткорректно свидетельствовали неугодную гонителям истину Христову, вместо того чтобы исправлять недостатки «церковной действительности». И наконец, им необходимо было бы «встать на позицию» самих гонителей, чтобы «найти с ними диалог», другими словами, — отречься от Христа. И «только такой подход», согласно утверждению о. игумена, был бы для призванных Богом к мученическому свидетельству «продуктивен и по-настоящему церковен».

И в свете этого в высшей степени толерантного представления православного игумена вполне понятным становится следующее его признание: «Так я перефразировал бы мнение правозащитников: превращение Церкви в эквивалент государственной идеологии — прямой путь к гибели поместной Русской Церкви». Не останавливаясь на том, что ни один здравомыслящий человек не посмеет приписывать Церкви стремление стать упомянутым «эквивалентом», заметим, что оный игумен в своих рассуждениях доходит до полнейшего абсурда, пытаясь убедить нас, что так называемые правозащитники денно и нощно озабочены, видимо, только тем, как бы уберечь от гибели Русскую Православную Церковь.

Или, быть может, с помощью этого толкования антицерковных выступлений «правозащитников» о. Петр дает понять нашей Церкви истинный смысл их ультиматума православным: «не суйте свой нос», как любит выражаться наш о. игумен, туда, где с нашего попустительства творятся беззакония по отношению к спящему обществу, и не смейте искоренять эти беззакония законами Божьими, — это будет для вашей Церкви «прямой путь к гибели», при нашей «благородной» помощи и «правовой» защите?

Окончательный же вывод из всех выступлений игумена Петра, как официальных, так и интернет-пропагандистских, можно сделать только такой: отец Петр (Мещеринов), как и все радикальные либералы, боится укрепления Православия в России и возрастания роли Русской Православной Церкви в нашем обществе.

Татьяна Петрова