Богородица

Архив номеров Номер 18

Кому-то нужно «комфортное православие», а нам нужна великая Церковь!


В нашей Церкви в последнее время небольшой группой священнослужителей стали неожиданно озвучиваться идеи реформирования православного богослужения и даже нравственного учения Церкви. Высказываются предложения о пересмотре традиционной литургической дисциплины постов, исповеди и молитвенной подготовки перед Причастием. Все настойчивее проповедуется идея русификации богослужебных текстов, в том числе и тех, которые особо дороги большинству православных верующих. Если пятнадцать лет назад подобные реформаторские предложения исходили от немногочисленной группы московских неообновленцев, то теперь созывются крупные конференции и «круглые столы», на которых эти якобы необходимые в нашем богослужении реформы оправдываются надуманными псевдомиссионерскими целями.

Это движение внутрицерковного «обновления», преподносимое под видом «миссионерских проектов», не остановилось даже после авторитетнейших слов нашего Предстоятеля, Святейшего Патриарха Алексия, прозвучавших в декабре 2007 года на епархиальном собрании духовенства города Москвы:

«Никакой “подготовки литургической реформы в Церкви” нет и быть не может. Те, кто порой высказывают частные мнения о том, что нужно перевести богослужения на русский язык, о чем в свое время говорили обновленцы, или предлагают сократить богослужение, забывают, что Церковь, ее уставы и правила вырабатывались тысячелетиями, и они должны свято соблюдаться. Никакого пересмотра текста Великого канона преподобного Андрея Критского не будет. Церковь наша в трудные времена гонений и испытаний выстояла, сохраняя незыблемой свою традицию. Эту традицию должны свято беречь и мы. Я призываю­ всех вас соблюдать наши православные традиции и не смущаться частными высказываниями людей, пытающихся возвратить нас во времена обновленчества».

Как бы в ответ на это, некоторые священники продолжают настаивать именно на реформировании традиционного богослужения, на пересмотре Церковного Предания и даже нравственного строя Церкви. Некоторыми высказываются мнения о недостоверности житий ряда святых, широко почитаемых в православном народе, подвергаются сомнению такие христианские ценности, как брак, девство, многодетность.

Некоторые священнослужители и публицисты при этом заявляют, что, мол, «проблема неообновленчества» в нашей Церкви надумана: никто, кроме священника Георгия Кочеткова, не стремится к русификации богослужения, не говоря уже о других каких-то реформах.

Да, откровенно слово «реформа», как правило, не произносится, но тенденция становится все более очевидной. Найден и оригинальный способ «реабилитировать» реформаторство: то, что не удалось в начале 1990-х годов, может удастся сейчас, если обновленческие реформы лукаво назвать «миссионерскими проектами».

Однако, как справедливо заявил на Архиерейском Соборе 2008 года митрополит Калужский и Боровский Климент: «Миссионерство должно заключаться не в реформировании, изменении бого­служения и церковных традиций, но в изменении самих себя и своего отношения к людям, приходящим в наши храмы».

К сожалению, богослужебные реформы прекрасно вписываются в общемировой процесс приспособления Божественного к человеческому. В современном мирском сознании Бог и человек, первая и вторая заповедь (Мф. 22, 38–39) давно поменялись местами, и потакание человеку, исполнение его действительных и мнимых требований занимает место служения Богу Небесному. Постулат о том, что все в Церкви должно быть подчинено человеку, его комфорту и его слабостям, — несовместим ни с каким Бого-служением!

Немногочисленные, но громогласные сторонники реформ призывают Русскую Православную Церковь следовать западным Церквам, которые уже прошли этот путь до конца — путь к катастрофической утрате веса религии в обществе, к резкому уменьшению числа прихожан и кандидатов на рукоположение. Западные христиане — хотя и запоздало – уже отправляются в обратном направлении – к восстановлению традиционного христианского богослужения, то есть туда, где всегда находилась и находится Православная Церковь. И в этот момент поворота реформированных церквей назад к традициям, нас, православных христиан, призывают к богослужебным реформам, которые всюду себя дискредитировали и продемонстрировали свою разрушительную силу.

Сторонникам богослужебной реформы хотелось бы напомнить, что и 350 лет не хватило Русской Церкви для полного уврачевания старообрядческого раскола. А ведь события середины XVII века и разворачивались именно вокруг споров об общецерковной норме богослужения и о частных искажениях и нововведениях.

Необходимо заметить, что в начале XX века уже предпринимались попытки упростить церковнославянские тексты в сторону якобы их большей понятности (новославянский язык Триоди Постной и Цветной), осуществленные Богослужебной Комиссией. Однако необходимо констатировать, что данные попытки пересмотра церковнославянских текстов оказались неудачными и не были приняты церковным народом.

Богослужебные тексты и чины не могут быть безразличными для православного человека. Идеология же реформаторов выражается в конформизме с окружающим миром, требующим либеральных реформ богослужения в духе политкорректности и приспособленности к нуждам падшего человеческого естества.

Трудно охватить масштаб ползучей богослужебной реформации в Русской Православной Церкви, но очевидно, что это явление исторически тупиковое и чисто маргинальное во всех отношениях — и по форме, и по сути. (Из обращения к Архиерейскому Собору 124-х священнослужителей.)

В связи с этим большая часть статей этого номера журнала посвящена проблемам, связанным с попытками богослужебной реформации, а также с неообновленчеством и церковным модернизмом.