Актуальные статьи
С МИССИОНЕРСКИМ ПРИВЕТОМ!
Конец миссионерского байк-шоу
Встретили Фрол Кириллов и один протодиакон на берегу ручья девушку-байкера. Топлесс. С флагом Косово и Метохии в руках.
Фрол Кириллов спрашивает:
— Ну, что отче, кто тетку понесет?
Протодиакон скромно отвечает:
— Я могу.
— А потянешь? Тетка-то упитанная!
Ничего не ответил протодиакон, поднатужился поднял девушку вместе с «Харлеем-Дэвидсоном» и вошел в воду. Тяжело он шел. Топкое дно, быстрое течение, толстая девушка, мотоцикл тяжелый и двигатель включен. Еле идет, краснеет, пыхтит… Так дошел до середины реки. А там уже и вода по грудь.
Смотрел на него Фрол Кириллов, смотрел да и говорит:
— Брось, отче, не донесешь!
— Донесу! – сквозь зубы процедил отче.
— Брось, говорю, не донесешь, оба утопнете!
— Донесу! – отдувается отче.
На середине реки не выдержал отче, отпустил девицу. И ее на дно мотоцикл утащил.
— Говорил же тебе, не донесешь! – досадливо воскликнул Фрол Кириллов.
Посмотрел на него протодиакон ясными глазами сквозь круглые очки и тихо и укоризненно молвил:
— Маловерный, зачем ты усомнился?
Вот так окончилась история Миссии на Руси.
Артур, «Русская линия», июль, 2009.
Разоблачение антимиссионерских гносеомахических суеверий
Отец протодиакон сидел за массивным письменным столом, откинувшись натруженной поясницей на упругую, как боксерская перчатка, спинку вертлявого офисного кресла. Вот уже два часа он готовился к публичному диспуту с публицистом Семеном Петренко, работая над своим вступительным словом. Напряженно размышляя над выбором обращения к оппоненту, он остановился на двух привлекательных вариантах – «мразь» и «оберштурмбанфюрер» – и теперь прикидывал какой из них (или сразу оба) использовать и в какой момент. Стараясь перевести слово «оберштурмбанфюрер» на древне-греческий, он задумчиво щелкал зажигалкой, подаренной ему кем-то из клириков из окружения Иерусалимского Патриарха.
«Интересно…» – вдруг пришло ему в голову. – «А святой Иоанн Кронштадский пользовался зажигалкой, когда курил?.. Тьфу ты, чибрик!...» – выругался он на себя. – «Опять отвлекся!... Мысли скачут… Надо отдохнуть, что ли…»
Тяжко вздохнув и сильно потерев пальцами веки добрых глаз, отец протодиакон принялся проверять свою электронную почту. «Привет, Андрюха!» – прочитал он в сообщении Фрола Кириллова. – «Как жизнь миссионерская? Громишь сектантов?...»
Отец протодиакон отвел глаза от монитора и опять щелкнул зажигалкой. Яркий язычок пламени покачивался над сияющим платиновым корпусом. «Смутно как-то….» – подумал он. – «И пусто, и грустно, и некому руку подать… Эффект бы какой произвести, что ли… Разоблачить кого…». Он смотрел на веселое желтое пламя, и тут ему в голову пришла мысль. «Во-первых, рукописи не горят, так?» – хихикнув, подумал он. – «А во-вторых, вот и разоблачим...»
Он скрутил в виде факела черновик своего выступления, так что слово «оберштурмбанфюрер» оказалось прямо перед глазами, и поднес к бумаге иерусалимскую зажигалку. Бумага занялась быстро, и огонь принялся пожирать тезисы один за другим. Отец протодиакон зажмурился и ткнул факелом себе в лицо, умываясь пламенем, проводя им перед щеками, как паломники в Иерусалиме на Пасху. Огонь с треском проглотил бороду, наполнив комнату запахом жженого волоса, и больно обжег округлое протодиаконово лицо. Взвизгнув, лидер миссионеров отбросил тлеющий факел прочь и, шипя от боли, сорвал с мгновенно покрасневшего лица раскаленную оправу очков…
Когда, охая и стеная, отец протодиакон вернулся из кухни, прижав к лицу мокрое полотенце, на экране компьютера все еще светилось веселым бессмысленным кретинизмом недочитанное сообщение Фрола Кириллова.
«…Суеверия разоблачаешь?»
Отец протодиакон подумал и ответил кратко: «Ништяк!»
Артур, «Русская народная линия», ноябрь, 2010
Православный ночной клуб. Сквозь цветные стекла больших окон льется необыкновенный, похожий на церковный, свет. В старинном громадном камине, несмотря на жаркий весенний день, пылают дрова. Пахнет ладаном. В середине зала стоит игральный стол с рулеткой, над столом надпись: «Рулетка – это игра по преимуществу русская. Ф.М.Достоевский».
В глубине зала располагается подиум, вблизи подиума – накрытый вип-стол. За столом сидят Ксения Собчак ™, Анфиса Чехова ™, Лолита Милявская ™ и Ирина Хакамада ™, одетые по православной моде.
Напротив них – протоиерей Всеволод Чаплин ™, Кирилл Фролов ™, журналисты.
За маленькими столиками сидят молодые люди. На столиках – чашки с чаем, кофе, кагором «Соборный», стопки книг.
ЖУРНАЛИСТ (Ксении Собчак ™). Скажите, Ксения ™, нравится вам здесь?
На подиуме появляется Вера Брежнева ™. Поет:
Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Я верю только в это, любовь спасет мир.
Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Рекою разноцветной, любовь спасет мир.
Начинаются танцы. Слышатся возгласы: «Да я за православие пасть порву». «Православие – это круто, ништяк».
А ты записался в миссионеры?
В православном ночном клубе
Православный ночной клуб. Сквозь цветные стекла больших окон льется необыкновенный, похожий на церковный, свет. В старинном громадном камине, несмотря на жаркий весенний день, пылают дрова. Пахнет ладаном. В середине зала стоит игральный стол с рулеткой, над столом надпись: «Рулетка – это игра по преимуществу русская. Ф.М.Достоевский».
В глубине зала располагается подиум, вблизи подиума – накрытый вип-стол. За столом сидят Ксения Собчак ™, Анфиса Чехова ™, Лолита Милявская ™ и Ирина Хакамада ™, одетые по православной моде.
Напротив них – протоиерей Всеволод Чаплин ™, Кирилл Фролов ™, журналисты.
За маленькими столиками сидят молодые люди. На столиках – чашки с чаем, кофе, кагором «Соборный», стопки книг.
ЖУРНАЛИСТ (Ксении Собчак ™). Скажите, Ксения ™, нравится вам здесь?
КСЕНИЯ СОБЧАК ™. Я в восхищении…
АНФИСА ЧЕХОВА ™ (поглаживая грудь). Королева в восхищении…
ХАКАМАДА ™. Спасибо отцу Всеволоду. Он сумел объединить всех.
ЧАПЛИН ™. Есть, как известно, два пути. Один путь – попытаться поднять людей на уровень Церкви и Евангелия, а второй – опустить Церковь и Евангелие на уровень понимания современного человека. Мы пошли по второму пути – теперь есть православный рок, православная попса, православный попкорн, православные детективы, православные ужастики…
КСЕНИЯ СОБЧАК ™. Готовится к выходу православная версия телепередачи «ДОМ-2». Она будет называться «ДОМ-2 с молитвой».
ЧАПЛИН ™. Ксения Анатольевна учит нашу молодежь нравственности, и мы, естественно, всесторонне ее поддерживаем.
АНФИСА ЧЕХОВА ™. И мы на нашем канале тоже решили сделать православную передачу «Вечерняя молитва для мужиков».
ЖУРНАЛИСТ ™. А вы что, тоже теперь православные?
АНФИСА ЧЕХОВА ™ (кокетливо). Да. Нас отмиссионерили. (Хихикает. Кирилл Фролов краснеет)
ЖУРНАЛИСТ ™. А рулетка тоже православная?
ЧАПЛИН ™. А как же? Великий русский писатель Достоевский, как известно, очень любил играть в рулетку. А мы к его творчеству относимся с огромным уважением. К тому же весь выигрыш клуба пойдет на благотворительные цели – на помощь женщинам, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию.
ЛОЛИТА МИЛЯВСКАЯ ™. Как это благородно.
ЖУРНАЛИСТ ™. Но ведь есть, наверное, еще ретрограды, которым это все не по душе: ночные клубы, попса…?
КИРИЛЛ ФРОЛОВ ™. К счастью, в России возможны массовые манифестации только в нашу поддержку, а все, что против миссионеров – "профилактируется" и упреждается на стадии замысла.
ЖУРНАЛИСТ ™. Скажите, а были ли случаи, чтобы в клубе кто-то напился, стал буянить?
КИРИЛЛ ФРОЛОВ ™. Таких мы сразу заставляем читать миссионерские книги. Видите, лежат на столиках. Выпил – прочти книгу.
Включаются прожектор «Вращающаяся голова» и генератор мыльных пузырей.На подиуме появляется Вера Брежнева ™. Поет:
Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Я верю только в это, любовь спасет мир.
Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Рекою разноцветной, любовь спасет мир.
Начинаются танцы. Слышатся возгласы: «Да я за православие пасть порву». «Православие – это круто, ништяк».
А ты записался в миссионеры?
Затемнение.
http://www.blagogon.ru/news/38
http://www.religare.ru/2_86130
http://kirillfrolov.livejourna
Никогда не разговаривайте с неизвестными
Однажды протоиерей Всеволод Чаплин™ и игумен Савва (Тутунов)™ гуляли на Патриарших прудах.
– Ты пойми, – говорил Чаплин™ своему собеседнику, – Евангелие Евангелием, а есть вещи и поважнее, дресс-код, например, или православная мода.
В этот же момент отец Всеволод™ прервал свою речь, потому что иностранец вдруг поднялся и направился к писателям.
Те поглядели на него удивленно.
– Извините меня, пожалуйста, – заговорил подошедший с иностранным акцентом, но не коверкая слов, – что я, не будучи знаком, позволяю себе... но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что...
Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться.
– Если я не ослышался, вы изволили говорить, что соревнование с раввинами и муфтиями в крутизне "тачек" является не подчинением суетным мирским обычаям, а проповедью превосходства веры православной, – спросил иностранец, обращая к Чаплину свой левый зеленый глаз.
– Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Чаплин™, – именно это я и говорил.
– А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Тутунову™.
– На все сто! – подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.
– Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: – Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и православные? – он сделал испуганные глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.
– Да, мы православные, – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Чаплин™, – Но об этом можно говорить совершенно свободно.
– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья спросил заграничный гость, – как же быть с Заповедями блаженства, коих, как известно, существует ровно девять?
– Увы! – с сожалением ответил протоиерей™, – человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никаких Заповедей Блаженства быть не может.
– Браво! – вскричал иностранец, – браво! Но вот что меня тревожит: ведь не все православные, наверное, согласны с вами?
– Не все, к сожалению, – вздохнул Чаплин™, – но мы работаем...
– Взять бы этих несогласных, да года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул о.Савва™.
– Савво!™ – сконфузившись, шепнул Председатель ОВЦО.
Но предложение отправить несогласных в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.
– Именно, именно, – закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Чаплину™ засверкал, – им там самое место!
Неожиданно профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:
– Имейте в виду, что Заповеди Блаженства существуют.
– Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, отозвался Чаплин™, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.
– А не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто они существуют, и больше ничего.
http://www.newsru.com/religy/1
http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=40289
Исключительно из послушания
Отец Карп и отец Поликарп кушали рябчиков в дорогом ресторане, донельзя довольные, каждый самим собой.
— Отец Карп, давай выпьем за отца Всеволода, дай Бог ему здоровья, — сказал отец Поликарп.
— Какого?
— Ну ты, брат, даёшь: такой у нас только один.
— Чаплина?
— А кого же ещё? Отец Всеволод — голова! Светоч! Златоуст! Он с моей души такой груз снял!
— А какой?
— Да вот, понимаешь, совесть меня замучила. Знаешь, какой дом я себе выстроил?
— Да, знатный дом: сам не видел, но фотографию лицезрел, имел счастье.
— Из-за этого дома, знаешь, я чуть было сна не лишился: мне каждую ночь снился Христос в рубище, говоривший: «Проедаешь дома сирот и вдов, проедаешь!» Даже, знаешь, и матушке я своим нытьём надоел. «Я, — говорит, — тебя в жёлтый дом сдам, если ныть не перестанешь. Все так живут, не мучаются. А ты кого из себя корчишь? Живи смиренно, не умствуй». И вот только отец Всеволод, святая душа… Вот даст же Господь человеку такой дар! Ах, утешил! «Мы, — говорит, — не просто можем, а должны и просто обязаны быть богатыми. Чтобы перед мусульманами, скажем, не было стыдно». Нет, а правда, представь себе, отец, какого-нибудь простого, завалященького человечка, нестойкого в вере. К кому он пойдёт, в какую веру? — Только к тем, у кого дома выше, колесницы лучше и драгметаллов больше. Простой человек — он как рассуждает? — Кто богаче, с тем и Бог. Стало быть, мы не для себя стараемся, а в миссионерских, так сказать, целях. Это отец Всеволод правильно сказал: нам, мол, эти каменные палаты без надобности, мы, дескать, аскеты, мы и в самой махонькой норке проживём, мы же подвижники. А вот ради распространения веры кучеряво жить — это очень пользительно. Так что вот и рябчика ты, считай, кушаешь тоже из послушания. Чтобы через твоего рябчика тебя и официант, и шеф-повар уважал. А через тебя — и нашу веру. Ну, отец Всеволод, ну голова!
— Дай Бог ему здоровья, солнцу нашему ясному.
Отец Карп и отец Поликарп чокнулись и с удовольствием продолжили трапезу.
Исключительно из послушания.
http://www.newsru.com/religy/1
http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=40289
http://regenta.livejournal.com/
«Так говорил…»
Однажды вечером отец протодиакон, сидя в своем кабинете, переводил сначала на церковно-славянский и затем вновь на русский те выражения, что он услышал в свой адрес в метро от какого-то мужичка, которому отец протодиакон невзначай, но очень больно наступил на любимую мозоль. Ветер за окном качал обледеневшие ветки деревьев, похожие на антирусские антинародные загогулины, выл дурным голосом в водосточных трубах, и швырял в лицо редким миссионерам-мормонам сырую и липкую снежную крупу. В камине весело потрескивали дрова и скрученные из соломы фигурки одного молдавского протоиерея. Пламя играло отблесками на боках пузатенькой рюмки, в которой мягко золотился старый коньяк. Отец протодиакон испытывал умиротворение и любовь к человечеству…
Фрол Кириллов ворвался, как всегда, незвано, шумно и не вовремя.
– Вот, отче!.. – крикнул он от порога, стаскивая с головы «петушок» с надписью «Dig me deep» и торопливо крестясь на висящий в углу портрет философа Мальера. – Принес! Ты уж взгляни!
– Что там? – несколько недовольно вопросил отец протодиакон, предусмотрительно убирая коньяк в секретер.
– Так баннеры же! К акции! Пикет у входа! Перед разными миссиофобскими изданиями! Ты ж сам велел!
– А... Ну да, ну да… Изволь, взгляну…
Кириллов принялся вынимать из тубуса плакаты.
– Вот! Ну, картинки ты видел, а вот текстовки! Сам писал! «Сволочи миссиофобские!» – здорово, правда? Уж припечатал, так припечатал! Или вот: «Что, падлы, затаились?! – это как бы с подвохом, поддел я их, понял?... А вот, смотри: «Стефанов – сукин кот!» – это ж вообще улет!.. Так, ну тут еще «Аннигилируйте, гниды криптораскольнические!» – только немножко не влезло, потом бумагу подлиннее возьмем … Ага, это вот: «Ублюдки от православия!» – ну, тут типа такой намек, что мол, незаконнорожденные! Во-о-от… Ну, что скажешь?
Фрол глядел на отца протодиакона, и радостная мина медленно сползала с его лица, исчезая в остроконечной иудейской бородке. Отец протодиакон стоял с каменным лицом, с запотевшими от возмущения очками, стиснув пухленькие кулаки до степени полного побеления костяшек.
– Это что за язык? – тихо, с силой цедя слова, произнес, наконец, он. – Ты где набрался этой пакости?...
– Так ведь… Отче… Я… – залепетал Фрол, испуганный этой вспышкой ярости сенсея.
– Ты зачем из своих кабаков сюда тащишь всякую мерзость?!!! – страшно взревел отец протодиакон и топнул ногой. – Ты о людях говоришь! О людях, ты понял!... Как так можно?!.. Да, они заблуждаются! Да, мы с ними не согласны! Так давайте так и скажем – вы заблуждаетесь!..
– Но ведь, как же…
– Молчи, несчастный!.. Да знаешь ли ты, что сам оскверняешься сквернословием своим!... Истинно, истинно говорю тебе: фильтруй базар! Тебе мало всего богатства великого могучего церковно-славянского нашего языка?!... Ты любишь в лингвистических помойках копаться?.. О, Господи, доколе буду я с этими людьми?!... Дай сюда маркер!
Кириллов трясущимися руками извлек из кармана маркер и опасливо положил на край стола.
– Пшел на диван!
Кириллов поспешно повиновался.
Отец протодиакон резким волевым жестом развернул полотна бумаги на столе и принялся что-то решительно чиркать черным фломастером прямо поверх красочных букв…
Примерно через пять минут, он свернул полотна баннеров в рулон и швырнул Кириллову.
– Вот! Сколько еще учить вас надо? Всегда всё самому делать! Недостойные! Не вечно я буду с вами!.. Не можешь писать, рисуй картинки, пусть другие пишут!
Фрол осторожно заглянул внутрь рулонов, и рот его приоткрылся от изумления. Он потряс головой, и развернул бумаги полностью… Остолбенело он вчитывался в такие знакомые, но исполненные новых смыслов слова, беззвучно артикулируя привычные «ё», «х», «б», и чувство собственно ничтожности и восхищения учителем подкатывало к горлу приятной тошнотой. Не в силах совладать с собою, он рухнул на колени и припал к руке учителя.
– Ступай, – мягко молвил тот. – Ступай... И больше не пиши…
Фрол Кириллов ворвался, как всегда, незвано, шумно и не вовремя.
– Вот, отче!.. – крикнул он от порога, стаскивая с головы «петушок» с надписью «Dig me deep» и торопливо крестясь на висящий в углу портрет философа Мальера. – Принес! Ты уж взгляни!
– Что там? – несколько недовольно вопросил отец протодиакон, предусмотрительно убирая коньяк в секретер.
– Так баннеры же! К акции! Пикет у входа! Перед разными миссиофобскими изданиями! Ты ж сам велел!
– А... Ну да, ну да… Изволь, взгляну…
Кириллов принялся вынимать из тубуса плакаты.
– Вот! Ну, картинки ты видел, а вот текстовки! Сам писал! «Сволочи миссиофобские!» – здорово, правда? Уж припечатал, так припечатал! Или вот: «Что, падлы, затаились?! – это как бы с подвохом, поддел я их, понял?... А вот, смотри: «Стефанов – сукин кот!» – это ж вообще улет!.. Так, ну тут еще «Аннигилируйте, гниды криптораскольнические!» – только немножко не влезло, потом бумагу подлиннее возьмем … Ага, это вот: «Ублюдки от православия!» – ну, тут типа такой намек, что мол, незаконнорожденные! Во-о-от… Ну, что скажешь?
Фрол глядел на отца протодиакона, и радостная мина медленно сползала с его лица, исчезая в остроконечной иудейской бородке. Отец протодиакон стоял с каменным лицом, с запотевшими от возмущения очками, стиснув пухленькие кулаки до степени полного побеления костяшек.
– Это что за язык? – тихо, с силой цедя слова, произнес, наконец, он. – Ты где набрался этой пакости?...
– Так ведь… Отче… Я… – залепетал Фрол, испуганный этой вспышкой ярости сенсея.
– Ты зачем из своих кабаков сюда тащишь всякую мерзость?!!! – страшно взревел отец протодиакон и топнул ногой. – Ты о людях говоришь! О людях, ты понял!... Как так можно?!.. Да, они заблуждаются! Да, мы с ними не согласны! Так давайте так и скажем – вы заблуждаетесь!..
– Но ведь, как же…
– Молчи, несчастный!.. Да знаешь ли ты, что сам оскверняешься сквернословием своим!... Истинно, истинно говорю тебе: фильтруй базар! Тебе мало всего богатства великого могучего церковно-славянского нашего языка?!... Ты любишь в лингвистических помойках копаться?.. О, Господи, доколе буду я с этими людьми?!... Дай сюда маркер!
Кириллов трясущимися руками извлек из кармана маркер и опасливо положил на край стола.
– Пшел на диван!
Кириллов поспешно повиновался.
Отец протодиакон резким волевым жестом развернул полотна бумаги на столе и принялся что-то решительно чиркать черным фломастером прямо поверх красочных букв…
Примерно через пять минут, он свернул полотна баннеров в рулон и швырнул Кириллову.
– Вот! Сколько еще учить вас надо? Всегда всё самому делать! Недостойные! Не вечно я буду с вами!.. Не можешь писать, рисуй картинки, пусть другие пишут!
Фрол осторожно заглянул внутрь рулонов, и рот его приоткрылся от изумления. Он потряс головой, и развернул бумаги полностью… Остолбенело он вчитывался в такие знакомые, но исполненные новых смыслов слова, беззвучно артикулируя привычные «ё», «х», «б», и чувство собственно ничтожности и восхищения учителем подкатывало к горлу приятной тошнотой. Не в силах совладать с собою, он рухнул на колени и припал к руке учителя.
– Ступай, – мягко молвил тот. – Ступай... И больше не пиши…
Артур, «Русская народная линия», август, 2011
Необходимо принуждение к миссии и катехизации
Заскрипела первая наружная дверь темницы. Шум раздался ближе. Загремел другой замок, и вторая дверь заскрипела. Наконец отперли третью дверь, и послышались шаги, спускающиеся в подземелье. Сквозь щели последней двери блеснул огонь, ключ с визгом повернулся, несколько засовов отодвинулось, ржавые петли застонали, и яркий, нестерпимый свет ослепил отца Онуфрия. Когда он опустил руки, которыми невольно закрыл глаза, перед ним стоял Кирилл Фролов™. Сопровождавший его палач держал высоко над ним смоляной светоч. Фролов™, скрестив руки, глядел, улыбаясь, в лицо отцу Онуфрию, и зрачки его, казалось, сжимались и расширялись.
– Здравствуйте, батюшка, – проговорил он таким голосом, которого никогда еще не слыхивал о.Онуфрий, голосом протяжно-вкрадчивым и зловеще-мягким, напоминающим кровожадное мяуканье кошки, когда она подходит к мышеловке, в которой сидит пойманная мышь.
– Время милосердия прошло, – продолжал Фролов™ хладнокровно, – помнишь, как ты обещал мне быть миссионером?
Отец Онуфрий молчал. Страх парализовал волю, и из его горла его вырвался лишь тоскливый всхлип.
В темницу вошел секретарь с отпечатанным на принтере листком А4.
– Зачитывай донос, – приказал глава АПЭ™.
– Отец Онуфрий, – начал читать секретарь, – несмотря на проявленное к нему снисхождение, так и не удосужился заняться миссионерской деятельностью, крестил грудных младенцев без катехизации…
Палач стал раскладывать на столике блестящие никелированные инструменты.
– Как далеко наука продвинулась, – отметил Фролов™, – нанотехнологии, последние разработки. Тут уж, хочешь, не хочешь, а миссионером будешь.
– Отец Онуфрий, – монотонно продолжал секретарь, – ни разу не проповедовал на стадионе, не посещал православные ночные клубы, не выступал по телевизору…
– Ай-яй-яй, как нехорошо, – расстроился Кирилл Александрович™, – это уже саботаж. Что ж, вы, батюшка, творите?
Палач подошел поближе.
Без всякого предупредительного сигнала, если не считать легкого движения руки Кирилла Фролова™, в тело отца Онуфрия хлынула боль. Боль устрашающая: он не видел, что с ним творится, и у него было чувство, что ему причиняют смертельную травму. Он не понимал, на самом ли деле это происходит или ощущения вызваны электричеством; но тело его безобразно скручивалось и суставы медленно разрывались. От боли на лбу у него выступил пот, но хуже боли был страх, что хребет у него вот-вот переломится. Он стиснул зубы и тяжело дышал через нос, решив не кричать, пока можно.
Голос Фролова™ вдруг зазвучал мирно, непринужденно.
– Вы знаете, где находитесь, отец Онуфрий? – спросил он.
– Не знаю. Догадываюсь. В министерстве любви.
– А как вы думаете, зачем мы держим здесь людей?
– Чтобы заставить их признаться.
– Нет, не для этого. Подумайте еще.
– Чтобы их наказать.
– Нет! – воскликнул Фролов™. Голос его снова изменился до неузнаваемости, а лицо вдруг стало и строгим и возбужденным. – Нет! Не для того, чтобы наказать, и не только для того, чтобы добиться от вас признания. Хотите, я объясню, зачем вас здесь держат? Чтобы принудить вас к миссии. Вы понимаете, что тот, кто здесь побывал, не уходит из наших рук неизлеченным? Ассоциацию православных экспертов™ не беспокоят явные действия; мысли – вот о чем наша забота. Мы не просто наказываем попов, мы их исправляем, принуждаем к миссии. Вы понимаете, о чем я говорю?
http://kirillfrolov.livejournal.com/1512386.html#comments
Житие исповедника Кирилла
«Когда в храме преп. Пимена Святейший громко, при людях, назвал мое поведение в ситуации с Джигурдой исповедничеством, я счел нескромным об этом писать.
Но когда Патриарх Кирилл повторил то же самое при народе возле храма св. Троицы в Старых Черемушках,
я понял это, как знак того, что не написать об этом будет означать ложное смирение и умалчивание слов Предстоятеля, сказанных публично, не "на ушко".
Поэтому я упоминаю об этом вовсе не ради гордыни и тщеславия».
Но когда Патриарх Кирилл повторил то же самое при народе возле храма св. Троицы в Старых Черемушках,
я понял это, как знак того, что не написать об этом будет означать ложное смирение и умалчивание слов Предстоятеля, сказанных публично, не "на ушко".
Поэтому я упоминаю об этом вовсе не ради гордыни и тщеславия».
В одной московской квартире жил некогда скромный подвижник Кирилл. Кирилл очень любил патриарха Кирилла и Владимира Владимировича Путина, вел блог в ЖЖ и даже иногда выступал по телевизору в прямом эфире. По примеру древних подвижников благочестия, творивших непрестанную молитву, Кирилл непрестанно повторял два слова: миссионерство и катехизация. Постепенно эти слова так вошли в плоть и кровь подвижника, что он уже не мог без них обходиться. Он приучил себя к тому, что во время каждого сердечного сокращения повторял: миссионерство, катехизация, миссионерство, катехизация… Братия стала считать его идиотом, но блаженный Кирилл ни мало этим не смущался, находя в поношениях братии велию пользу для души.
Прилежно подвизаясь, Кирилл был смущен помыслом: «Найдется ли и в самом большом городе да и во всей России святой муж, превзошедший меня в трезвении и миссионерском делании?» Лишь только он помыслил так, ему явился Ангел Господень и сказал: «Ты, Кирилл, по человеческой мере неплохо подвизался, для спасения души тебе недостает лишь одного: посрами нечестивого Джигурду в прямом эфире, и будет имя твое прославлено в человеках».
Ни мало не раздумывая, Кирилл направил свои стопы в Останкино. Звероподобен и ужасен был Джигурда, но не испугался его святой подвижник. С миссионерским пылом он послал Джигурду туда, откуда не возвращаются. Страшен был гнев безбожного Джигурды. Косматой рукою он схватил блаженного за фалды пиджака и повлек за кулисы. Кирилл кричал, плакал и взывал о помощи к протоиерею Всеволоду Чаплину, чтобы он не дал свершиться насилию, но последний настолько воспитал в себе бесстрастие, что на лице его не дрогнул ни один мускул. Джигурда долго бил блаженного за кулисами, но случилось дивное чудо – Кирилл вернулся из-за кулис без всяких следов побоев, лик его был светел и чист.
После страшных мучений, которые исповедник претерпел от нечестивого Джигурды, блаженный Кирилл, в соответствии с духом Евангелия и святых отцов, подал на злодея в суд. Но суд, состоящий из одних язычников, не увидев на лике подвижника никаких следов побоев, оправдал нечестивца. Напрасно блаженный Кирилл уверял судью, что произошло чудо. Окаменевший сердцем служитель закона не стал его даже и слушать. Блаженный же Кирилл, претерпев очередное поношение, помазал раны елеем и пошел на ток-шоу. Надо сказать, что с юных лет любимым подвигом подвижника было участие в телевизионных ток-шоу, в которых он бесстрашно высказывал свое мнение, даже тогда, когда его никто не спрашивал, и достиг в этом деле таких успехов, что телевизионщики стали называть его богословом.
И вот на одном из ток-шоу блаженный Кирилл вновь встретился с Джигурдой. Увидев подвижника, страшен и зверовиден стал Джигурда. Но Кирилл не испугался нечестивца, а лишь твердил про себя: миссионерство, катехизация, миссионерство, катехизация, твердо веря в то, что спасительные слова наставят лицедея на путь истины.
И вновь случилось чудо. Нечестивый Джигурда, узрев светлый лик блаженного, упал на колени и с криком: «Прости врага твоего!» трижды облобызал ноги подвижника, умоляя наставить его в истинной вере. Блаженный преподал ему краткое наставление о вере и современной политике.
Одни источники уверяют, что Джигурда немедленно постригся в монахи, и подвизался в затворе под руководством старцев Соловецкого монастыря, другие говорят, что он был назначен главным катехизатором Северного викариатства.
Так передали нам дивную повесть о житии исповедника Кирилла работники телестудии «Останкино». Повесть эта первоначально не была ими записана, но передавалась благоговейно от «Фабрики звезд» к «Дому-2». Я же, что услышал от работников телестудии «Останкино», все предал письменной повести.
Житие Кураева
Однажды Кураев миссионерствовал в Японии, в Японской Автономной Православной Церкви. В ходе поездки он посетил гору Фудзияму. Утрудившись подъемом, отец Андрей прилег отдохнуть под цветущей сакурой; он смежил очи и погрузился в непрестанную молитву Иисусову, которую очень любил практиковать. Некий старый буддийский монах проходил мимо и узрел неизреченное сияние, охватившее то место, где отдыхал о. Андрей: и самого о. Андрея, и все дерево, и окружающие кусты и траву. Монах изумился, подошел к Кураеву и молвил:
— Вы еще молоды, а, как вижу, уже достигли и постигли, а я подвизаюсь намного больше, чем вы прожили, почти ничего не достиг, шествуя по пути Просветления. Кто вы?
Кураев открыл глаза, отхлебнул из бутылки пива и молвил:
— Я – взрастивший в себе семя лотоса, брошенное сеятелем в почву, которое не погибло, но проросло и пробилось сквозь толщу вод, достигло воздуха и раскрылось прекрасным цветком, изумляющим всех, и я тот, кто сам стал этим цветком; я – взрастивший в себе мельчайшее семя великого древа, которое бросил сеятель и которое возросло в великое древо до небес, в короне которого гнездятся многие птицы небесные, древо, которое принесло обильный плод; и я тот, кто сам стал этим древом; я – возженный девою светильник, чуждый всякого повреждения и ржавчины, который богато заправил себя маслом, купив его на торжище в подходящий день, и который поставил себя на виду у всех, чтобы светить всем.
Старец-монах пал на колени и тотчас же попросил у Кураева наставления и просвещения.
http://iamiskusitel.livejournal.com/103782.html
(Продолжение следует)
Картина неизвестного художника «Миссионеры наставляют аборигенов».
«ПРавославное миссионерство становится государственной политикой. Следовательно, миссиофобия - это антигосударственная деятельность, измена Родине. Мы будем бескомпромиссно останавливать криптораскольников и миссиофобов. Мы будем со всей необходимой занудностью заявляеть о необходимости массового принудительного МИссионерства. Да, да, принуждение к миссионерству! Кстати, воцерковление ОМОНа - неплохая идея. Законным и правовым путем! Законным и правовым путем! МИссия или смерть!».
© Окна МИссионерского РОСТА
Благодатный Огонь № 19
Поддержка сайта «Благодатный Огонь»:
Карта Cбербанка: 2202 2062 6781 2241
ЮMoney (Яндекс-Деньги): 410012614780266
Карта Cбербанка: 2202 2062 6781 2241
ЮMoney (Яндекс-Деньги): 410012614780266
Анна 01.12.2013 в 14:37:48
Все это было бы смешно... Но истерическая "миссионерская" деятельность Фролова скорее отпугнет от Церкви нормальных людей - а ненормальных в ней, увы, и так хватает (тот же Фролов, например). Все это ведь карикатура на Православие:(((